***
Раз уж непременно требовалось говорить, он говорил. Его голос был соблазнительный, вкрадчивый, он словно не говорил, а все время вздыхал или шептал что-то, как шепчут в алькове. Слова не говорились, а выдыхались как бы в истоме. Она как-то сразу поддалась этому завораживающему, трепещущему голосу.
Делал ли он это нарочно? Когда его голос звучал, Полине казалось, что он изнемогал от любви к ней! Когда же голос смеялся, обладая способностью моментально меняться, ей казалось, что смех этот зажжен ею, предельным обожанием. Она обретала в этом голосе все, чего хотела: быть единственной и неповторимой и подчинить этого мужчину своим чарам. Она думала, что это уже произошло. И ошибалась. Однако иллюзия была настолько сильна, насколько сладок был голос. В искусстве околдовывать голосом равных ему не было. Слушать, смотреть, восхищаться, смеяться, нашептывать самые желанные слова, и вот уже цветок распускал свои лепестки. Действовало безотказно. Не способный сам оценить производимый его голосом эффект (но уверенный в нем, поскольку результаты бывали налицо), он играл голосом, делая его то чувственным, то убедительным. Владение голосом ясно говорило: он родился на свет не вчера. Голос, совершая реверансы, будил в женских сердцах нотку тщеславия.
Словом, он владел неким инструментом, завораживающим женский пол. Пустив его в ход, он повторил ее имя.
— Я знаю, как вас зовут, — выдохнул он, смеясь Слова порой оскорбительно прямолинейны, и без них все бывает понятно, особенно если владеешь еще и иной способностью внушать нечто без слов.
— Полина, правильно? Полина, — повторял он, глядя ей в глаза с легкой улыбкой на устах.
Ей показалось, что взгляд его излишне красноречив; так оно и было, словно он знал, что женщины, несмотря на их прозорливость, не способны устоять перед подобным знаком внимания.
— Это возвышенное имя, — добавил он.
— Прежде я его очень любила, — отвечала она. — До тех пор, пока не появились фильмы с этой белокурой девицей в майке на пляже.
— Которая слегка похожа на вас, — прошептал он словно про себя.
— Надеюсь, что это не так!
— Да нет, она вовсе не так дурна! — спорил он, смеясь, и не отводил от нее счастливых глаз.
Она же была слишком глубоко потрясена всем происходящим, чтобы отдавать себе отчет в том, какое удовольствие доставляет ему видеть ее, слишком занята собой, чтобы попытаться понять, что он за человек. Он все продолжал говорить об ее имени: впервые он знаком с женщиной с таким именем. Что тут было ответить? Она промолчала. Тогда вибрирующий томный голос спросил: