Разрушить городок авиацией советское командование не хотело, и крупное боевое соединение моджахедов чувствовало себя в нем как у Аллаха за пазухой. Масуд создал и отладил свою внутреннюю службу безопасности, разведку, контрразведку, не жалея долларов, рублей, марок, чеков, наркотиков. Популярность его была чрезвычайно высока. К нему тянулись люди со всего Афганистана, давали клятву на Коране и вступали в войско под зеленое знамя Ислама.
Вот этого сильного, умного и опасного врага и решено было ликвидировать.
Для выполнения разработанного плана отозвали из отпуска, из дома отдыха «Сосновый», что под Туапсе, спецгруппу, состоящую только из офицеров. Еще вчера ребята обмывали новые армейские звания, окунали в стаканы с водкой майорские звезды, а заодно с ними и ордена Красной Звезды, полученные за успешное выполнение одной из предыдущих операций. Пошумели, конечно, немного, погутарили, отбив у офицеров из системы МВД, также отдыхающих на побережье, девчонок. Каждый из спецгруппы прошел подготовку еще ту: и саперную, и снайперскую, и рукопашную, и парашютную, и... В общем, спецы хоть куда. Да и опыт боевой немаленький за плечами. Так что еще ночью, довольно сильно хмельных, их привезли в адлерский аэропорт, подбросили до Москвы, оттуда – прямиком в Ашхабад, и теперь офицеры досыпали в более-менее приличной гостинице, расположенной внутри большого военного городка, в самом центре столицы Туркмении.
– Кте мои маленькие прюки? Та черт пы вас попрал! – как все прибалты, Ян Роозма ругался, не повышая голоса, старательно выговаривая русские слова.
– Что потерял, Ян? – поднял от подушки заспанное лицо Игорь Красников и тут же со стоном уронил голову на подушку. – Вот блин, мутит что-то. Наверное, после перелетов...
– Маленькие прюки. Кому они мокут пыть нушны? – «бушевал» Ян.
– О-о-о, чтоб вас! Заткнитесь! – со своей постели простонал Лешка Уфимцев, – чего это вы с утра разорались? Теперь, может, месяц спокойно поспать не придется, – и, накрыв голову подушкой, перевернулся на другой бок.
Ян сердито переворачивал вещи, развешанные на спинках стульев, и недоумевающе сопел.
– Па-а-адъем! – вытирая полотенцем голову, мокрую после душа, прокричал старший в этой операции Женька Панин. – Сейчас на завтрак, потом последний инструктаж. В двенадцать ноль-ноль вылетаем в Кабул.
Панин еще рано утром был в штабе, где получил пакет с точным описанием операции, прочел бумаги и тут же их сжег, согласно инструкции, вложенной в конверт.
– Всем ясно? – громко спросил Панин, – Я же сказал, подъем! Вставайте, мужики, сегодня последний день в Союзе, – помолчал и добавил: – А может, завтра вообще последний.