Заслужить его было трудно. Сколько казаков пожертвовало жизнью и здоровьем своим, чтобы дать славу полку, а один напился или неряшливо оделся — и про весь полк пошла худая молва. Ведь никто не скажет: «Такой-то прошел грязно одетый или пьяный», а все скажут: «Эх, атаманец-то каков!» Стыдно будет полку! А как стыдно тому, кто так себя худо повел! Ведь он полк свой, Атаманский, замарал и запятнал!
А он велик, наш славный Атаманский полк. Подумайте, где было его имя, взгляните на карту! Оно пронеслось, страшное и славное, через всю Европу, было оно в немецких, французских, польских и турецких землях, побывало наше имя в далекой и жаркой Африке, где Император черных христиан с уважением говорил об атаманцах. Нашу голубую атаманскую форму знают в Париже, в Берлине, нас уважают и нас боятся.
Полюбим же и мы наш лихой Атаманский полк так, как любили его наши деды и отцы, послужим ему хорошенько, будем лелеять нашу старую славу, как мать лелеет сына, будем беречь дорогой наш мундир, и если Бог даст и нам, как нашим предкам, придется грудь с грудью столкнуться с врагом, то пусть наши пики и наши шашки, пусть трехлинейные наши винтовки оставят по себе грозную славу! Заслужим милостивое слово Государево, не пожалеем жизни, чтобы получить георгиевские трубы полку, чтобы и нам прославить полк, как возвеличили его старые атаманцы. Не пожалеем ничего, ни даже самой жизни за честь и славу Л.-Гв. Атаманского полка!
А пока мир, будем готовиться к войне, потому что если хочешь мира — будь страшен врагу своими войсками: он не посмеет тогда напасть. Будем стараться на ученьях и смотрах, на стрельбе и джигитовке быть молодцами. Будем с презрением смотреть на препятствия, будем любить свое лихое казачье дело и помнить, что на нас лежит священная обязанность защиты Государя и Отечества, что за нашими спинами живут и работают наши братья, наши отцы, наши матери и жены. И будем мы храбрыми, лихими и ловкими, будем мы хорошими казаками — и никто не посмеет напасть на наше государство, никто не посмеет помешать нашим мирным работам, а распустимся, заленимся — и сами погибнем, и тех, кто нам дорог, погубим!
Будем же любить наш дорогой славный атаманский мундир, будем стараться быть такими храбрыми, как урядник Александрин, такими лихими наездниками, как был Пимкин, такими смелыми пловцами, как сотник Яновский с товарищами; будем презирать деньги, как презирая их наш казак Чернишников, а на смотрах перед лицом Государевым будем такими молодцами, как те наши товарищи, про которых Государь Император Николай Павлович сказал: «Это моя идеальная бригада!»