И впоследствии, когда он потерял все, кроме (чудесным образом) окарины, он подумал про все эти вещи — что они для него значили, в какой мере определили его юность и как скверно подготовили его ко взрослой жизни.
Однако прежде чем начал терять, он приобрел две вещи, которые, наряду с окариной, хранил до самого конца. Одной был дьяволов котенок по кличке Дьяк. Другой был я. Я — Самоцвет. У меня мультиплексное сознание, а это означает, что я вижу вещи с разных точек зрения. Это есть функция ряда обертонов в гармоническом узоре моей внутренней структуры. Посему большую часть этой истории я изложу с точки зрения, именуемой в литературных кругах всеведущим наблюдателем.
* * *
Малиновая Тау Кита метила синяками западные утесы. Шина, громадная, как солнечный Юпитер, казалась черным изгибом поперек четверти горизонта, а белый карлик Глаз серебрил восточные скалы. Комета Джо, мотая пшеничного цвета волосами, брел позади двух своих теней, одной длинной и серой, другой ржавой и приземистой. Голова его была обращена назад, и в суматохе окрашенного старым вином вечера он глазел на первые звезды. В длиннопалой правой рукой с обгрызенными, как у всякого парнишки, ногтями он держал окарину. Он знал, что ему придется вернуться, придется выползти из ночи в лучистый кокон Родной Пещеры. Ему следует уважительно относиться к дядюшке Клеменсу, нельзя ему ввязываться в драки с другими парнями на Полевой Страже; столько всего ему нельзя…
Звук. Камень и не-камень в соударении…
Он резко пригнулся, и его когтистая левая кисть, смертоносное орудие тощей левой руки, взлетела, защищая лицо. Кепарды бьют по глазам. Но это был не кепард. Он опустил когти.
Дьяволов котенок с шипением выбрался из расщелины, балансируя на пяти из восьми своих лап. Он был в фут длиной, имел три рога и глаза того же цвета, что и у Джо. Затем он захихикал, а так дьяволовы котята поступают, когда не на шутку расстроены — к примеру, когда теряют своих родителей — дьяволовых котов и кошек, которые пятидесяти футов в длину и совершенно безвредны, если только случайно на тебя не наступят.
— Чо там ище? — спросил Комета Джо. — У тя чо, пап с мам свалили?
Дьяволов котенок снова захихикал.
— Да чо там такое? — настаивал Джо.
Котенок оглянулся через левое плечо и зашипел.
— А ну глянем, — кивнул Комета Джо. — Пашли, киска. — Хмурясь, он устремился вперед, движения его голого тела по скалам были столь же грациозны, сколь груба была его речь. Джо спрыгнул со скального выступа на осыпающуюся красную землю, желтые волосы в полувзлете туманом окутали его плечи, затем опять упали на глаза. Джо откинул их назад. Котенок потерся о его лодыжку, снова захихикал, затем скакнул за валун.