Пройдя еще немного, мы очутились под небольшим каменным карнизом с уютной пещерой. Здесь почти не дуло. Солдаты повеселели и начали доставать консервы. Кто-то отправился на поиски дров, но вернулся ни с чем. Тем временем я стал аккуратно расправлять стропы и укладывать парашют по всем правилам. Потом мы ужинали. Каждый получил по большой банке перловой каши с замерзшим жиром и куску хлеба. Пили холодную воду из бурдюка с деревянными ручками, отчего жир в наших желудках замерзал снова. Тогда русские достали свои фляги, и мы периодически промывали облепленные жиром пищеводы водкой. Надо отдать должное этим солдатам — пищу они делили со мной поровну, правда, когда обращались, называли Фрицем. Сами они выковыривали застывшую кашу из банок ножами, мне же командир, пошарив в своем вещмешке, выдал отличную туристическую складную ложку из нержавеющей стали.
Потом четверо улеглись спать, даже не вспомнив о найденном парашюте. Один остался сидеть у входа. Он курил, поглядывая на меня, и иногда что-то говорил. Как и многие здесь в горах, он был нерусским. Внешне, да и судя по особой выносливости, он был горцем. Грузином, чеченцем или кем-то еще.
Я, показав ему жестом, что никак не могу согреться, стал обматывать свою грудь и плечи той самой веревкой, которую нес весь день. Он некоторое время наблюдал за моими действиями, а потом потерял к ним интерес и отвернулся. Выпитая водка окончательно придала мне решимости осуществить задуманное. Когда весь моток веревки был израсходован, я связал ее свободные концы у себя на груди под самым подбородком и незаметно привязал их к фалу парашюта, на котором сидел в тот момент. Оставалось улучить момент, выйти из укрытия, за которым сразу начинался крутой склон, и бросить по ветру свернутый шелк…
— Ты всерьез рассчитывал, что с помощью ветра сможешь вырваться из плена? — спросил Мартин, внимательно слушавший этот обстоятельный рассказ.
— А почему бы и нет? В ущелье стоял такой сквозняк, что можно было попробовать и на трезвую голову. А пьяному, как говорится, море по колено. Мой расчет был на то, что наши должны быть где-то рядом. Главное, оторваться, хотя бы на километр, от моих конвоиров. Судя по тому, как наши батальоны продвигались последние дни, эти места должны были быть уже больше немецкими, нежели русскими.
Короче говоря, я просто встал, взял в руки туго свернутый парашют и вышел на склон. Горец не сразу сообразил, что я задумал. Почуяв сильный ветер, я с силой швырнул парашют по его направлению и вверх. Он размотался, вытянувшись длинной трепещущей полосой, и вдруг вспыхнул с резким хлопком. Меня рвануло куда-то вбок и поволокло по камням. Если бы не крутой обрыв через десяток метров, я оставил бы на этих камнях окровавленные лохмотья своей униформы.