— Вы меня простите, Эрвин, — перебил его Петер, — но где я могу ознакомиться с делом? Следствие закончено или еще нет?
— Не получено признание, поэтому следователь просит еще пару дней. Впрочем, там не с чем особенно знакомиться, господин судья. Два десятка страниц, из которых заслуживают внимание меньше половины Сейчас дело находится здесь, а обвиняемая в Штадельхейме. Вы знаете, где это?
— Я прожил в Мюнхене около четырех лет Правда, не был здесь с тридцать восьмого года.
— Тогда некоторых районов не узнаете, — сухо заметил Рейнхард. — Впрочем, тюрьма не пострадала.
В это время Эрвин вынул из своего стола тоненькую серую папку и помахал ею.
— Завтра вам выделят отдельный кабинет, а пока садитесь за мой стол, господин Кристиан.
— Благодарю, но я только что с поезда и хотел бы взять дело в гостиницу. Это возможно?
— Разумеется, но только до утра. Распишитесь вот здесь. Где вы решили остановиться?
— В «Венской». Там мне должен быть заказан номер. Надеюсь, она не пострадала? — повернулся Петер к Рейнхарду.
Тот пожал плечами и углубился в изучение каких-то бумаг. Петер раскрыл свой портфель и сунул в него протянутую Эрвином папку. Они условились встретиться завтра в десять утра.
Через два часа Петер сел на диван в своем номере и положил на колени серую папку с надписью: «Дело № 724 Измена, саботаж».
По пути сюда он прошел пешком по некоторым особенно знакомым местам своей юности. Постоял у груды засыпанных снегом кирпичей на месте кинотеатра «Каир». Проходя мимо Хофгартена, видел, как подростки стаскивали в огромную воронку ветки и расщепленные останки старых вязов. Приближалась двенадцатая годовщина «Национальной революции», и через пару дней на улицах, вероятно, снова вывесят флаги. «В последний раз», — подумал Петер.
Он открыл папку и увидел на первой странице подклеенную по краю фотографию молодой улыбающейся женщины в темном платье. Ее черты показались ему знакомыми. Может быть, она походила на известную киноактрису? Он минуту вглядывался в смеющиеся глаза и вдруг заметил, что его руки, державшие папку, дрожат. Петер отогнул фотоснимок и прочел на его обороте: «Эрна Вангер, июнь 1944».
Он мгновенно все понял и испытал ужас.
Эрна! Та самая девочка в красном берете, весело размахивавшая портфелем. Та, что оставила самый яркий след в воспоминаниях его молодости. Воспоминаниях, ассоциирующихся в его душе со всем хорошим и радостным, что было до войны. Ничто в последующей его жизни не могло ни затмить их, ни сравниться с ними.
Пускай их любовь была недолговечна, но она была настоящей. Она не умерла до сих пор. Иначе отчего он уже полчаса сидит, закрыв рукой лицо, и бесконечно шепчет: «Не может быть!»