– Я не имею к вам претензий, Мартин. И прошу прощения за то, что умолчал о досье. Я не был уверен, что Ирина его читала. А о таких документах лучше не говорить… лишний раз. Прошу прощения.
Мартин растерялся. Пожал плечами:
– Хорошо, я понимаю. Прошу прощения, что не смог… спасти девочек.
– Вы отказываетесь работать дальше? – ещё раз спросил Полушкин.
Мартин кивнул.
– Каким образом хотите получить свой гонорар? Чек, наличные, перевести на счёт?
– Наличные, само собой, – ответил Мартин.
– Рубли, доллары, евро?
– Лучше евро. Или рубли.
– Минутку.
Загородив широкой спиной вмурованный в стену кабинета сейф, Эрнесто Семёнович открыл толстую металлическую дверку. Пошуршал деньгами.
Пачка, оказавшаяся на столе перед Мартином, была ощутимо толще, чем он предполагал. Мартин вопросительно поднял глаза на Полушкина.
– Здесь втрое больше оговорённого, – сухо сказал Полушкин. – Вы же проделали тройную работу.
– Спасибо. – Мартин мгновение подумал, но решил, что деньги эти он всё-таки честно заработал.
– Удачи вам.
В полном душевном раздрае Мартин вышел из кабинета. Полушкин остался там, лишь крикнул в коридор:
– Лариса, проводите гостя!
Мгновенно появившаяся на зов пожилая и строгая домработница повела Мартина к двери. Квартира у Полушкина вполне отвечала его статусу, метров триста площади и два уровня, так что от помощи Мартин отказываться не стал. Видно было, что домработница знает, кто он такой, и судьба Ирины её волнует, но она не проронила ни слова. Вышколенная дамочка…
У дверей Мартина встретила грустная мальтийская овчарка. Очень тщательно принюхалась. Может быть, от него ещё шёл едва уловимый запах Ирочки?
– Не грусти, Гомер, – вспомнив записку Ирины, сказал Мартин. Больше для домработницы, чем для собаки, конечно же. – Вернётся ещё твоя хозяйка и даст тебе вкусную косточку.
– Его зовут Барт, а не Гомер, – потрепав пса по загривку, сказала женщина. Посмотрела на Мартина с лёгкой благодарностью. По крайней мере детектив дал ей понять, что шансы на возвращение Ирины есть, – и женщина это оценила.
– Барт, говорите? – пробормотал Мартин, обуваясь. В квартире Полушкиных, вопреки прижившейся европейской моде, гостей заставляли переобуваться. Да и правильно делали – далеко ещё московским улицам до чистеньких европейских мостовых… – До свидания.
Домработница снова кивнула, замыкаясь в своей чопорности. Пёс тоскливо гавкнул ему вслед.
– Барт, – сказал Мартин, когда за ним закрылись двери лифта. – Ха! А великий слепец-то тут ни при чём.
Мартин любил американский мультсериал «Симпсоны», считая его признаком появляющейся у американцев рефлексии и подспудным протестом против политкорректности и ханжества. Так что происхождение собачьей клички он понял.