Это ведь именно то, чего она хотела, напомнила она себе. Родное, глубокое, туманное море, переменчивое, непостоянное, играющее всеми красками и искрящееся всеми формами жизни. Колышущиеся леса ламинарий, ковры из анемон, заросли кораллов и губок. Да разве можно променять жалкое существование на ограниченном клочке суши в течение еще более ограниченного количества лет на вечную жизнь в безбрежном океане?
Удовлетворишься ли ты?
Она уже открыла рот, но слова не шли с губ. Пальцы ее помимо воли легли на ожерелье на шее.
Дилан вдруг устремил взгляд куда-то поверх ее плеча. Он замер в неподвижности, как сжатая пружина, готовая мгновенно распрямиться, или как мурена, завидевшая добычу.
— Привет, братишка, — вкрадчиво произнес он.
Братишка, чтоб ты сдох…
Калеб вперил немигающий взгляд в этого засранца, обхаживающего Мэгги. У него руки чесались надеть на молодца наручники и отволочь его в участок. Он вполне мог с ним справиться. Парень был моложе и выше — значит, и руки у него были длиннее, — а вот веса в нем явно недоставало. Скорее всего, не опытен в драке. Не вооружен. Разве что он прятал нож в кармане своих символических шортов.
Калеб наблюдал за ними с того самого момента, как поднялся на вершину холма. Мэгги нервничала, что-то доказывала парню, и разговор у них явно шел на повышенных тонах. Но скрытая близость, даже интимность их поз железной хваткой вцепилась ему в горло. Больно кольнула в сердце.
А потом Мэгги отшатнулась и закатила парню пощечину, звук которой, подобно выстрелу, эхом отразился от прибрежных скал.
К чести малого следует отметить, что он не попытался ударить ее в ответ.
Пока что.
— Кто ты такой, черт тебя побери? — рявкнул Калеб.
Невыразительные черные глаза удивленно расширились.
— Разве ты меня не узнаешь?
Что-то в насмешливом тоне, в котором сквозила легкая издевка, в кривой улыбке вдруг показалось Калебу странно знакомым. И в душе у него зашевелился червячок сомнения.
Раньше он мечтал о том, что когда-нибудь его брат вернется обратно. Появится из ниоткуда во время бейсбольного матча, или позвонит в дверь рождественским утром, или окажется подле больничной койки Калеба, когда он откроет глаза.
Но не будет стоять полуобнаженным на берегу острова, угрожая его женщине.
Калеб тряхнул головой. Если Дилан еще жив, то сколько ему должно быть сейчас? Тридцать шесть? Тридцать семь. Так что этот мальчишка никак не мог быть его братом.
— Нет, — ответил Калеб.
— Ты меня убиваешь.
Калеб не улыбнулся.
— Могу я взглянуть на ваше удостоверение личности, сэр?
— У меня его нет. — Парень мотнул головой в сторону Мэгги. — Спроси у нее, кто я такой.