Птичий помет.
На мелководье стояла большая белая птица с желтой головкой и свирепо изогнутым клювом, черным глазом с синим ободком внимательно разглядывая собак. У Лизы от страха перехватило дыхание. Ей еще не доводилось видеть чаек таких гигантских размеров.
Из тумана, вывалив на сторону розовый язык, выскочил Бастер. Птица недовольно заскрипела и сорвалась с места, рассекая воздух огромными крыльями с черными кончиками. Бастер кинулся за нею вдогонку по берегу.
Лиза улыбнулась. Но минута проходила за минутой, а собака не возвращалась, и улыбка ее увяла.
Она свистнула и ускорила шаг. Брауни потрусила следом. Под подошвами кроссовок хрустела галька и кусочки сланца. Дыхание с хрипом вырывалось у Лизы из груди. В сыром воздухе висел тяжелый, насыщенный запах океана, жизни, смерти и разложения.
Вот он. На нее нахлынула волна облегчения.
Разве это не… Да, это в самом деле Бастер. Он медленно, дюйм за дюймом, целеустремленно полз по мелководью, не обращая внимания на огромную белую птицу, опустившуюся на землю всего в нескольких ярдах от него. Большие коричневые глаза пса были устремлены на какой-то округлый предмет, выделявшийся на влажном песке подобно темному бриллианту на поцарапанном серебристом браслете. Его отражение пятнало прибрежную отмель, и из-под этой почти бесформенной глыбы тонкой струйкой вытекала кровь, смешиваясь с отступающей водой.
— Бастер!
Брауни заскулила и, дрожа, прижалась к ногам хозяйки. Птица хрипло каркнула и тяжело поднялась в неподвижный воздух.
Лапы у Бастера подогнулись. Хохолок на голове задрожал. На берег с шипением накатилась волна и тут же отступила, потревожив ржавые водоросли, приткнувшиеся с одного бока камня.
Лиза нахмурилась. Нет, это не камень. Дельфин, выброшенный на берег приливом? Она покрепче стиснула поводок и сделала шаг вперед. Котик? Или…
Желудок рванулся к горлу. Она прижала дрожащие пальцы ко рту.
На песке лежал труп.
* * *
В ее сне небеса плакали кровью, а океан пылал. Мэгги задыхалась.
Боль прыгнула на нее из темноты — жестокая, оскорбительная, безжалостная, бросившая ее лицом вниз на камни. Ладони у нее горели. Голову обдало жаром. Колени вспыхнули огнем. Она попыталась закричать, но пламя лишило ее голоса, пожирая мягкие ткани языка и рта, обжигая горло.
Маргред металась во сне, в груди у нее хрипело и клокотало, сердце билось как сумасшедшее. Она горела и высыхала, превращалась в мумию…
Она со стоном открыла глаза.
Серый рассвет притаился в уголках подоконника, медленно облизывая обитые деревянными панелями стены, выстроившиеся в ряд романы Брэдфорда и Конан Дойла. На полке ниже стояла детская фотография Калеба, на коленях у него сидела Люси.