— Если вы действительно этого хотите. А что мне делать, пока вы будете разводить костер?
«Совсем как в фильме с Шарон Стоун», — подумал он.
Скулы сводило от желания, в висках стучала кровь. Трахнуться от души, до одурения, а потом можно и умереть.
Нет, так он не сможет снова вернуться к нормальной жизни. Ему нужно было нечто намного большее, чем совокупление на одну ночь. Ужин, вино, легкий разговор… все признаки и ловушки самого обычного свидания. Самая обычная жизнь.
А потом секс.
Чтобы сделать ей приятное, чтобы поддразнить ее, чтобы поддразнить себя, он оперся обеими руками о крышку столика для пикника, и Маргред оказалась между ним и столом. Она была так близко. Такая теплая, желанная и близкая. Проклятье, она уже была возбуждена! И он возбуждался с каждой секундой все сильнее. Он наклонился к девушке. Его неудержимо влекли близость и тепло ее тела, ее огромные, темные, жаждущие, голодные глаза. Кровь шумела у него в ушах, как морской прибой.
Он тонул.
Калеб отпрянул.
— А вы пока можете посмотреть содержимое ящика со льдом.
Маргред резко отстранилась и посмотрела ему в глаза.
— Что?
Калеб отвернулся и присел возле открытой каменной жаровни, стараясь не обращать внимания на боль в ноге, которую хирурги собрали по кусочкам.
— Я прихватил с собой ужин. Он в ящике. Вы может достать его, пока я буду разжигать костер.
* * *
Маргред в изумлении смотрела ему в спину, мускулистую и сильную. Она испытывала разочарование. Изумление. Обиду. До сих пор для того, чтобы заняться сексом, ей еще не приходилось прилагать таких усилий. Человеческие существа постоянно пребывали в состоянии сексуального возбуждения. Любой другой самец на его месте уже давно опрокинул бы ее на спину прямо на стол и долбил бы между ног.
— Я не нуждаюсь в том, чтобы вы кормили меня, — сказала она.
Из-под решетки вырвались первые языки пламени. Выпрямившись, он повернулся к ней, и уголки его губ дрогнули в улыбке.
— Вам не бывает холодно. И голодной вы тоже никогда не бываете?
Прищурившись, она смотрела на него в упор.
— Бываю. Но не в смысле еды.
Он рассмеялся. У него был красивый смех, глубокий и хрипловатый, но глаза не улыбались, оставаясь печальными и серьезными.
— А я-то думал, что женщинам нравится, когда за ними ухаживают.
Ей ровным счетом ничего не было известно о том, что нравится женщинам. Человеческим женщинам, во всяком случае.
— В этом нет необходимости, — повторила она.
— Для вас — может быть. Но я подумал, что нам, возможно, стоит познакомиться чуточку поближе.
Он говорил совершенно серьезно.
— Зачем? — поинтересовалась она.