Возвращение сержанта и механика пришлось на местное послеполуденное время — дневная жара уже начала немного спадать. Дескин и Кемп скрывались в куцей тени челнока, несмотря на теплоизоляцию, температура внутри корпуса также перевалила за тридцать, снаружи легкий бриз давал небольшое облегчение. Добравшись до теневой стороны корпуса, Яров опустился рядом с Вольдемаром.
— Ну, как?
— Воды нет, живности никакой, ничего похожего на съедобные растения, естественных укрытий нет, следов цивилизации не нашли.
— Плохо, — подвел итог Дескин. — Завтра попробуем расширить район поиска.
— А знаешь, что меня больше всего настораживает?
— Знаю, — догадался Вольдемар, — отсутствие живности.
— Точно! — подтвердил сержант. — Какой-то мертвый берег, даже птицы не гнездятся. Не к добру это.
— Вряд ли здесь есть выходы сернистого газа, видимо хищники — предположил Вольдемар.
— Ты же говорил, что их здесь нет.
— Здесь нет, а там вполне могут быть.
Дескин махнул рукой в направлении моря.
— К тому же, не обязательно они могут быть крупными, достаточно большой стаи мелких. Поэтому, — Вольдемар повысил громкость своего голоса, показывая, что данная тема касается всех, — с наступлением темноты закрываемся в катере. Ночью никому не выходить.
— А если приспичит? — поинтересовался Кемп.
— Прямо из люка, утром уберете.
Смена дня и ночи произошла очень быстро — за каких-нибудь тридцать стандартных минут. Вроде только светило солнце, а уже непроглядная темнота. Не дожидаясь, пока на небе зажгутся звезды, Дескин загнал всех в катер. Внутри была абсолютная темнота. Никаких форточек конструкция челнока не предусматривала, поэтому внешний люк оставили приоткрытым, смастерив из подручных деталей самодельный блокиратор. Наконец все угомонились, через оставленную щель в челнок заполз сморивший всех сон.
— А-а-а-а!
Бам-с! Дескин мгновенно проснулся и вскочил на ноги. Ориентироваться можно было только на ощупь, из шлюза доносились какие-то не очень понятные звуки. Темноту разрезал луч ручного фонаря, направленный на внутренний люк. В пятне света оказалось перекошенное лицо Римеля.
— Т-т-там…, э-э-э-э-этот-т…, у н-н-него э-э-э-эт-ти…, з-з-зуб-бы…
Трясущаяся челюсть не давала ему говорить внятно.
— Отлить вышел? — ласково поинтересовался Яров.
Предчувствуя продолжение, Вольдемар остановил грядущее рукоприкладство со стороны сержанта.
— Отставить! Кто этот? Ты его разглядел?
— О-он т-т-такой б-б-большой…
— Да ничего он толком не увидел, — вмешался Бак, — зашевелилось что-то — он и струхнул.
— Н-нет, — запротестовал Римель, — у н-него з-зубы, я видел.