Поздно вечером он включил «телефункен». Что говорят повстанцы? Как раз объявили, что сейчас будут передавать обращение чешского Национального совета.
Франк подсел поближе, лучше настроил приемник. Что они скажут сейчас? Он нетерпеливо ждал начала передачи.
С первых же слов диктора он забыл про все и, слушая, злобно скрипел зубами.
«Солдаты! Революционная армия! Героические граждане Праги! Труженики! Братья и сестры! — взволнованно говорил диктор. — Шесть лет угнетали нас гитлеровские разбойники. Сейчас пришел конец власти этих палачей. Сегодня Германия капитулировала перед союзниками».
— Знают уже, — прохрипел Франк. — И этим они подожгут остальных. С ними едва ли теперь сговоришься.
«Мы, граждане Праги, древнего города со славной историей, — снова вслушивался Франк в дышащий пафосом голос диктора, — прославим чешский народ, как в прошлом прославили великий Жижка и его табориты. Мы ведем кровавый и беспощадный бой, проникнутые одной мыслью — не отступать, сражаться, победить».
Франк заерзал в кресле.
«Кровавый палач Франк, — повысил голос диктор, — сегодня предложил нам переговоры, выдвинув условие, что пражские улицы должны быть освобождены от баррикад, чтобы могли пройти немецкие войска. За это он обещал нам отказаться от поста германского министра в чешских землях и прекратить обстрел Праги».
Франк злорадно прислушался к залпам, гремевшим за окном. Его пушки по-прежнему обстреливали город. А диктор все продолжал и продолжал. Национальный совет требует безоговорочной капитуляции. После разоружения он обещает пленным жизнь. Он призывает повстанцев усилить удары, чтобы ни один немецкий танк не прошел через баррикады. Он торжественно провозглашает, что рождается новая республика, республика трудового народа. Он призывает на помощь всех партизан, обращается к русским братьям, к американским и английским друзьям, зовет их на помощь восставшей и расстреливаемой эсэсовцами Праги.
Передача закончилась призывами и лозунгами в честь победы, в честь революции.
Что он слышит, Франк. «В честь революции!» Он, гауляйтер фюрера, перед которым, ему казалось, дрожал весь протекторат, слушает, как еще недавно подвластные ему чехи требуют его капитуляции и славят свою революцию! Нет, беспощадный огонь, беспощадный террор, беспощадный разгром — вот его ответ Национальному совету.
Но где у него силы? Где власть? Всё мираж. Раздираемый по швам, трещит весь рейх. Где же ему, Франку, справиться с восставшей Прагой, на которую движутся дивизии русских!
Нет, завтра же он пошлет к ним, чехам, Туссена, чтобы выторговать хотя бы одни сутки. Если не удастся, значит, бежать, не оглядываясь бежать к американцам. Не то самое страшное — смерть или русский плен!