Через четверть часа он вернулся, на этот раз в компании других солдат и унтер-офицера. Услышав их шаги, я сразу взобрался на уцелевшую часть крыши. Крыша была крута. Я лежал навзничь, упираясь ногами в водосточную трубу. Если бы она согнулась или обломилась, я, потеряв опору, рухнул бы с шестого этажа на улицу. Но труба выдержала, и благодаря этому новому укрытию, найденному случайно, в панике, я остался жив. Немцы обыскали весь дом. Они заглянули и на чердак, поставив один на другой столы и столики, но заглянуть на крышу им не пришло в голову. Наверное, им показалось, что там невозможно удержаться. Ругаясь и обзывая меня свиньей и бандитом, они ушли ни с чем. Этот приход немцев не предвещал ничего хорошего.
Напугавшись не на шутку, я решил теперь все дни лежать на крыше и только в сумерках спускаться на чердак. От холодного кровельного железа стыли руки и ноги, тело затекало из-за неестественной напряженной позы. Но я уже столько вынес, что можно было потерпеть еще неделю, пока немцы, знавшие, что я здесь скрываюсь, закончат работу в госпитале и перейдут в другое место.
Было десять часов утра. Для подсобных работ на стройке эсэсовцы привели мужчин в гражданской одежде. Я лежал, распластавшись на крыше, и вдруг рядом со мной ударила автоматная очередь, над головой раздался свист или звук, напоминающий чириканье стаи пролетающих воробьев. Вокруг меня сыпались пули. Я оглянулся: на крыше госпиталя на другой стороне улицы стояли двое немцев и стреляли в меня. Я сполз на чердак и, согнувшись, побежал к люку. Вслед мне полетели крики: «Halt! Halt!» Новые автоматные очереди прошли у меня над головой. Я успел соскочить на лестничную клетку, целый и невредимый.
Времени для размышления не оставалось: мое последнее убежище раскрыто. Нужно немедленно бежать. Я бросился вниз по лестнице, очутился на Сендзевской, пересек ее и притаился в руинах двухэтажных домиков в поселке Сташица. Вновь, уже в который раз, я попал в безвыходное положение. Бродил среди полностью выгоревших домов, где не было ни малейшего шанса найти ни воды, ни пищи, не говоря уже о том, чтобы здесь укрыться. Не сразу я заметил поодаль высокий дом, стоящий между проспектом Независимости и Сендзевской улицей. Это было, пожалуй, единственное место, где можно спрятаться. Я двинулся туда. При ближайшем рассмотрении оказалось, что средняя часть дома выгорела полностью, но оба крыла здания сохранились. В квартирах стояла мебель, в ваннах были запасы воды, сделанные еще во время восстания, а в некоторых кладовках сохранились остатки неразворованных припасов.