Минут двадцать мы, уже с фонарями, шарили в темноте. Наконец, под лучом мелькнула куча свежевырытой земли… Рядом лежало два тела. Бледная женщина в темной одежде, задранной и кое-где разодранной, выглядела как-то странно… Застывшее выражение лица, закрытые глаза.
На трупе женщины лежал мужчина, брюки его были спущены. Из разбитой головы на платье женщины текла кровь, сам он тоже уже не шевелился. Когда мы подошли поближе и сторож посветил фонариком в лицо верхнему трупу, Валерка присвистнул:
— Елки, да это Розенталь…
* * *
Розенталя зарубили его собственной лопатой. Сторож, не изменяя привычке, опять вызвал ментов, и мы проторчали на чертовом кладбище до утра. Домой мы вернулись злые и невыспавшиеся, а единственным результатом ночной гулянки была кассета с видами кладбища и изнасилованным трупом.
Пожелав Валерке не увидеть во сне то, что было наяву, я вернулся к себе, часа два грелся в душе, а потом, почти засыпая, позвонил клиенту порадовать, что мстить шантажисту уже поздно. Иванов внимательно меня выслушал, хотя был он, похоже, с большого бодуна.
— Вот гад… Я думал, доберусь до него. Кто ж его грохнул?
— Пока неизвестно.
— Но это… На меня ж повесить могут? Типа было за что.
— Могут.
— Это было бы подставой. Если бы и правда я его…
— А это не вы?
— Нет. Я так хотел, но… но не сумел.
— Обидно. Что делать будем?
— В общем, это… Лишнего там про меня не болтайте. И узнайте, если случай будет, чья работа. С меня причитается.
— Договорились.
* * *
Когда я проснулся, было почти темно. Я сварил себе кофе, взял сигару и вышел на балкон.
Мягкие сумерки опускались на Веселый поселок. В морозном воздухе переливались фонари на улицах и красные огни проезжавших между деревьями машин; в небе вспыхивал сигнал невидимого в темноте самолета.
Откуда в этой истории столько трупов? — подумал я, стряхивая пепел вниз. — Смерти Розенталя особенно удивляться не приходится. Странно, скорее, что он прожил так долго: кто за ним только не бегал… Но непонятно все-таки он погиб. Кричали в темноте два раза. Второй раз — наверняка уже после смертельного удара лопатой. Но был и первый крик, гораздо более тихий, испуганный и как будто удивленный…
Что увидел человек, который кричал? И что значил открытый люк автобуса? Что Розенталь мог везти на кладбище? Я точно заметил еще у бюро, что лопату он взял с собой в кабину, а больше у него в руках ничего не было, автобус стоял почти под фонарем… хотя задняя его часть, в которой находится люк, была тогда в тени. Может быть, в этом и была причина смерти Розенталя? Он явно не в первый раз ездил ночами по кладбищам, и все кончалось до сих пор вполне благополучно. Неужели и вправду Розенталь поехал туда ночью, чтобы воспользовавшись, если что, документами владельца похоронной конторы и «специальным» автобусом, закопать там чье-нибудь тело? Вряд ли… Хотя сокрытие трупов, после, скажем, убийств, тоже, наверное, неплохой бизнес. Известно, что нет трупа — нет и уголовного дела. Такие услуги должны пользоваться спросом.