– Сама ты чокнутая… Слово–то, какое ещё нашла!
В этот момент я была готова его убить. Мало того, что притащил неизвестно куда, так ещё и обзывается!
– Если тебе не нравится, как я разговариваю, найди себе ту, что будет говорить нормально.
– А вот и найду!
– Вот и ищи!!! А меня оставь в покое!
– Размечталась.
Урод.
– Пойми, Эжени, мне нужна именно ты, – его голос был способен растопить самое ледяное сердце. Но только не моё. – Так говорится в одном из древних предсказаний…
– Ах ты, боже мой! Какой–то Нострадамус наплёл неизвестно что, а я теперь должна выкручиваться, так что ли?!
На лице Франсуа появилась довольная улыбка:
– Ну, можно сказать, так. Хотя этого предсказателя звали не Нострадамус, а Никалиноро.
Он решил, что я уже согласилась пойти с ним! Как бы не так.
– Подумаешь, всего лишь несколько разных букв. Как бы то ни было, я никуда не пойду. Тебе всё ясно?
– Разумеется, Эжени. Не хочешь – не иди. Только как ты думаешь, как к тебе отнесутся местные жители, если они поймут, что ты не знаешь ни местных обычаев, ни того, где находится эта страна, ни, на худой конец, какой сейчас год на дворе.
Ну, дату я могу выяснить легко и быстро.
– А вот год я знаю. Сейчас идёт две тысячи третий от Рождества Христова.
– Размечталась. Сейчас только тысяча шестьсот восьмой…
– Ага, ты ещё скажи: «от Рождения бен–Ладена».
– Насколько я понимаю, здесь надо смеяться. Я прав?
– Возможно, – мама всегда учила меня не спорить с психами. – Ну а всё–таки, может, я пойду домой, а? Тем более, что посмотри на меня, мой костюм совершенно не подходит к этой обстановке, – я бросила короткий взгляд на свои зелёную кофточку, юбку намного выше колена и босоножки на шпильках.
– Ничего. В ближайшем поселении я куплю тебе подходящую одежду.
И, не дожидаясь моих комментариев, он пошёл вперёд, осторожно ведя коня на поводу, а я – а что мне ещё оставалось? – последовала за ним. В этот момент у меня возникло впечатление, что он и не собирался оставлять меня здесь…
Убью!..
Я медленно шла за Франсуа, лелея в душе самые темные замыслы…
* * *
Когда мы, наконец, остановились, медленно сгущались сумерки. За это время я успела перебрать все известные мне виды казни и отказаться от них. Они показались мне слишком мягкими для Франсуа.
Ночь – между прочим, довольно–таки прохладную – я провела на плаще моего похитителя, а проснулась – с ног до головы усыпанная росой. От этой «великолепной» ночёвки мне на весь день досталась легкая ломота в костях.
После завтрака, – который был подан явно не из «Метрополя» – мы снова тронулись. В смысле – в путь (мозгами я, по–видимому, тронулась уже давно).