Франсуа посторонился, пропуская Луиса и меня:
– Да, конечно.
Когда мы, наконец, вошли в комнату Франсуа, тот промолвил:
– Итак, чем я могу вам помочь? – обращался он только к Луису.
Похоже, в глазах короля Торенты я находилась километра на два ниже уровня местной канализации.
Ничего, дайте мне только возвратиться в Торенту, уж там–то он у меня попляшет.
Вампир принял царственную позу (королевственную – как–то не звучит) и начал:
– Скажите, имя «Франсуа» действительно ничего вам не говорит?
– Абсолютно, – отрезал его собеседник.
Ню–ню. Я оглянулась в поисках какого – нибудь стульчика, на который можно было бы присесть. На единственной в этой комнате кривоногой табуретке гордо восседал Франсуа. И конечно же, он не собирался уступать мне место.
Подумав несколько мгновений, я взяла с его кровати подушку, бросила ее на пол и уселась на нее. Глаза короля Торенты вылезли из орбит, но он ничего не сказал.
А вампир лишь поперхнулся и продолжил:
– Тогда не назовете ли вы свое имя, чтобы я… мы знали, как к вам обращаться?
Франсуа помрачнел и пробормотал:
– Я… я не знаю….
Луис замер, не ожидая, похоже, такого поворота событий, но тут в дело вступила умная я:
– Значит, так, спокойно. Проведем маленький ассоциативный допрос, – я повернулась к Франсуа. – Значит, так: я говорю любое слово, а ты, миль пардон, вы – то, что первое придет на ум. Например: Мышь – сыр. Все ясно?
Франсуа кивнул. Похоже, мой рейтинг поднялся с двух километров ниже уровня канализации до одного километра девяносто девяти сантиметров.
– Тогда начнем, – улыбнулась я. – Солнце.
– Луна.
– Звезда.
– Ночь.
– Торента.
– К сожалению, я не имею чести знать….
– Стоп! – перебила его я. – Не знаешь – говори просто: «Не знаю».
– Как вам будет угодно.
Один километр девяносто восемь сантиметров.
– Продолжим. Дерево.
– Листья.
– Птица.
– Полет.
– Фрейстер.
– Не знаю
И что же мне делать? Он не помнит ни своей родной страны, ни столицы… Стоп! А если назвать мое имя? Вдруг он скажет что–нибудь, вроде: «Дорогая», «Родная», «Любимая», и я смогу вытянуть за эту ниточку что–нибудь еще?
– Кошка.
– Мышь.
– Земля.
– Небо.
– Эжени?..
– Стерва!
За моей спиной раздались странные сдавленные всхлипы. Я резко обернулась. Это Луис изо всех сил пытался сдержать смех. Удавалось ему это с большим трудом. Франсуа начал оправдываться:
– Миледи, я… я не понимаю, откуда вообще вырвалось это слово. Если честно, я даже не знаю этого имени.
Я мрачно глянула на него и сообщила:
– Вообще–то, это – мое имя.
Луис вообще сполз по стенке от смеха.
* * *
Я водила Франсуа по городу, пытаясь вызвать его на разговор. На все мои вопросы он отвечал однозначно: «Да, миледи», «Нет, миледи», «Не знаю… миледи…».