– Что случилось?
– Знаешь, какая у него горькая кровь. Да еще и эти чертовы серебряные веревки жгутся, как… – начал жаловаться Ланс.
– Я не об этом! Как он?
Я тебе, что, доктор?!
Сердце Луиса практически не билось…
Это я во всем виновата…
И тут меня озарило! Он вампир; вампиры пьют кровь, и хотя Луис никогда с этим не соглашался, он это никогда и не отрицал.
Я вытащила кинжал, когда мою руку перехватил Франсуа:
– Что вы делаете???
– Не мешай, это – единственный способ ему помочь.
Я, стараясь не смотреть (с детства боюсь крови…) провела ножом по ладони.
* * *
Я сидела, закрыв глаза. Ненавижу кровь.
А теперь я изо всех сил пыталась убедить себя не падать в обморок хотя бы до тех пор, пока Луис не придет в себя.
Вот подлость! Рядом со мною стоят два молодых парня, а вампир пьет именно мою кровь! Вся помощь этих «джентльменов» заключалась в том, что Франсуа держал голову Луиса, а Ланс ходил кругами и через каждые две минуты повторял один и тот же вопрос:
– Ну, как он?
На что получал один и тот же ответ:
– Слушай, не мешай, а?
Если честно, то, похоже, Луис никак не реагировал на это своеобразное переливание крови. Он, по–прежнему еле дыша, лежал безо всякого движения.
Господи, ну, пожалуйста, пусть он поправится. Ведь если этого не произойдет, то к тому моменту, как сюда придут местные кровопийцы, здесь будут лежать четыре трупа. Почему четыре? Все очень просто. Ну, само собой Луис помрет из–за перерезанных вен, я – от потери крови; увидев эту жуть, Ланс прибьет Франсуа, а потом, не справившись с муками совести, совершит ритуальное харакири путем перегрызания собственного горла…
Мрачноватая картинка получилась…
К счастью, ей было не суждено сбыться. Дыхание Луиса участилось, а потом он открыл глаза и сел:
– Я, что, жив? – тихо поинтересовался он.
Ну, вот, теперь и в обморок от вида крови можно упасть…
* * *
Пока я была без сознания, меня опять глючило. Похоже, это становится хорошей традицией.
Меня окружал туман. Земли не было видно, так что создавалось впечатление, что я парю в облаках. Внезапно туман слегка расступился и из него выступила фигура. Разумеется, это была я. Или может быть мое подсознание.
Оно нахально усмехнулось и спросило противным голосом:
– Ну, че? Опять вляпалась?
Я обиделась:
– А че это ты так ко мне обращаешься? И вообще, че те надо?!
Оно пожало плечами
– Да так, пообщаться…
– Ну, наобщалась? Тогда пока.
Я демонстративно повернулась спиной к своему …. подсознанию. И уже проваливаясь в очередной обморок, услышала:
– Удачи… Она тебе пригодится
* * *
Обычно, когда я прихожу в себя после какого–нибудь обморока, то меня окружает либо запах нашатыря, любезно подсовываемого под нос испуганной медсестрой, либо интимный мрак камеры, либо шелестение ветвей и треск костра.