— Скандал и Аркаша не совместимы.
— Так многие считают. А потому резонанс будет колоссальным.
Именинник произнес слова благодарности в адрес зрителей за оказанное ему внимание и объявил об открытии торжества. Оркестр находился на своих местах.
— Уважаемые друзья, дорогие коллеги! Сегодня вы услышите мою последнюю симфонию. Я назвал ее «Жизнь»! Надеюсь, вы оцените ее по достоинству. Моя лебединая песня. Год непрерывного труда. Я вложил в это произведение все свои силы, талант и опыт. Надеюсь, оно станет достойным завершением моей многолетней деятельности на благо музыкальной культуры. Семьдесят лет — это серьезный возраст. О расцвете сил говорить не приходится. Пора достойно уйти на покой. Не хочу заканчивать свой спич на печальной ноте. Его продолжит симфония с оптимистическим названием «Жизнь».
Низкий вам поклон, мои дорогие. Уступаю место музыке. Она лучше скажет обо мне, чем я словами. Мой язык — музыка. В ней сказано все.
Под шквал аплодисментов Акишин сошел со сцены и сел в первый ряд. Места справа и слева от него пустовали.
Из боковой двери вошли двое. Павел вооружился биноклем. Не театральным, а мощным, купленным специально для этого события.
— Ты собрался в дальнее плаванье, Паша? Кажется, твоя служба на флоте осталась в далекой молодости.
Он не услышал реплики жены и напряженно следил за парочкой, подходящей к юбиляру.
Парня он узнал сразу. Все шло по плану. Сейчас он ему скажет, что поменялся местами с писателем. Но кто эта девушка? Ошеломляющее преображение. Он знал каждую родинку на ее теле. Но она была неузнаваемой. Черт с ним, с париком, дымчатые очки скрывали ее ярко-зеленые глаза, но манеры, походка, улыбка?
Уголки рта и те изменились, — опущены вниз. Павлу захотелось к ней подойти и потрогать ее. Настоящая или нет. Мистика. Не узнать свою любовницу он не мог. Это Лена, его Алена. От неожиданности Павел произнес ее имя вслух.
— Слушаю тебя, — откликнулась жена.
— Он счастлив! А это главное, — добавил Павел, прикрывая свое удивленное лицо руками с биноклем.
— Думаю, что да.
Как он хотел услышать их разговор. Но он мог их только видеть через цейсовскую оптику. Их разделяло слишком большое расстояние. В зале еще не погасили свет, и стоял ровный гул: публика рассаживалась. Оркестр ждал затемнения и сигнала дирижера, подстраивая инструменты.
Акишин широко улыбнулся, увидев Лилю. Она подошла к нему с молодым человеком.
— Я уже начал беспокоиться, дочка, что ты не придешь.
— Заехала за доктором Ядриным. Ты забыл его пригласить.
— Извините. Столько суеты. Рад видеть вас, Тихон Акимыч. Мой главный целитель.