— Так значит — нет? И поэтому ты мстишь мне? — спросила женщина.
Скотт не собирался лгать ей:
— А ты заслуживаешь мести?
— Возможно. Но мужчины веками унижали женщин. Это считалось естественным.
Эмили считала себя феминисткой. Корни ее убеждений лежали в страхе стать такой же, какой была ее мать — забитой, покорной служанкой мужа.
— Значит, ты думаешь, что я унижаю тебя? — насмешливо спросил Скотт.
— Разве не так? Тогда, в студии, в коридоре… Ты ведь сделал это нарочно?
— О чем ты, Эмили? — не понял Скотт. — Что я сделал тогда нарочно?
— Оставил на моей одежде следы своей спермы. Тавро хозяина кобылы, — горько пошутила Эмили.
— Господи, какая же ты глупая! — изумился Скотт. — И ты из-за этого стала меня ненавидеть?
Она ошеломленно кивнула.
— Вот дурочка! Так знай же: я об этом даже не подозревал.
— Значит, теперь ты меня презираешь? — дрожащим голосом спросила Эмили, думая: «Какой же я была идиоткой!»
— Я никогда не презирал тебя. За что мне тебя презирать? — Скотт говорил вполне искренне. Ее вид обиженного ребенка забавлял его, внушал к Эмили какое-то снисходительное чувство, но это не было презрением.
Эмили вновь чувствовала себя униженной. Но сейчас она была сама виновата в этом. Если бы она ничего ему не сказала, он бы над ней сейчас не смеялся. И она еще считала себя сильной личностью! Тряпка — и больше ничего.
Оставшуюся часть пути они ехали в молчании. Подъехав к отелю и припарковав «Фольксваген» на стоянке, Скотт наконец посмотрел на Эмили и улыбнулся ей, но так ничего и не сказал.
После их беседы в машине Эмили чувствовала себя совершенно обессилевшей. Правда, она пыталась представлять, что разговаривает не со Скоттом, а с Энтони, своим последним любовником. Но рядом с ней сидел не кто-нибудь, а Скотт Грирсон — единственный мужчина, который заставил ее сомневаться в правильности сделанного двенадцать лет назад выбора.
Эмили вышла из машины, не ожидая, пока ей откроют дверь. Ей хотелось сбежать. Она знала, что дала слово, и знала, что сдержит его. Но ей требовалось время, чтобы отдышаться и прийти в себя. Скотт отошел — наверное, договаривался со служащим отеля. Через несколько минут он появился и поманил ее к себе:
— Иди сюда. Вот ключи, иди наверх и жди меня.
Эмили кивнула и медленно пошла вверх по лестнице. «Господи, это тот самый отель, где мы провели те пасхальные каникулы! И номер тот же…»
Эмили открыла дверь и вошла в комнату. Там царила прохлада, хотя день был солнечный и теплый. Эмили сняла туфли и выглянула в окно. Отель стоял на берегу моря, и было хорошо видно, как волны тяжело накатывают на берег, отбегают назад и снова возвращаются. Вот так и она: как бы далеко она ни стремилась убежать от своего прошлого, от Скотта, жизнь все равно возвращала ее к нему. Эмили провела пальцем по бусам, обвивавшим ее шею. Трудно было поверить, что Скотт хранил их все эти годы.