— Если я войду, то уже не смогу уйти от тебя.
— Скотт… — Голос Эмили был таким печальным, что у мужчины заныло сердце.
Теперь он жалел о том, что все так получилось. Если бы двенадцать лет назад Эмилка не предала его… Тогда сейчас он поверил бы ей без всяких сомнений. Поверил бы в то, что она искренне хочет, чтобы он остался, что готова пожертвовать своей карьерой ради него. «И жили они долго и счастливо», — усмехнулся про себя Скотт. Слишком красиво, чтобы быть правдой. Горький жизненный опыт предостерегал его от веры в любовь, побеждающую непреодолимые препятствия.
— Не говори ничего. Иначе мне захочется поверить тебе, — произнес он наконец.
— Ты считаешь, что мне нельзя верить? Скотт шагнул к ней, и Эмили отвернулась.
Теперь он знал, что может причинить ей боль, даже совсем не желая этого. Но старые привычки нелегко забываются.
— Эмили, двенадцать лет стоят между нами. Их не так-то просто забыть.
Скотт пытался найти достойный выход. Ночами, когда Эмили доверчиво лежала в его объятиях, он плотнее прижимал ее к себе, пытаясь убедить самого себя, что все теперь пойдет, как когда-то ему мечталось. Но трезвый разум подсказывал: грёзам не суждено сбыться. Мисс Шихи не бросит то, ради чего жила все эти двенадцать лет.
— Ты прав, — кивнула Эмили. — Перед отпуском мне предложили должность редактора отдела. Я ждала этого столько лет… Отказаться — значит предать себя… по крайней мере, для меня все это слишком важно…
Эмили знала, что никогда не сможет отказаться от такой работы — ведь ради карьеры, ради успеха в этом жестоком и неприветливом мире она пожертвовала слишком многим. Она порвала сначала с семьей, потом со Скоттом, но зато сумела вырваться из страшного болота безнадежной эмигрантской жизни.
— Поздравляю! Ты прекрасно справишься, — сухо сказал Скотт.
— Спасибо. — Эмили была странно тихой.
Скотт исподлобья посмотрел на нее. Она казалась совершенно потерянной, не знающей, что делать. Такой Эмили он еще никогда не видел. Не успешная деловая дама, а растерянная девчонка. Внутренний голос настойчиво умолял его остаться, никогда больше не покидать дорогую его сердцу женщину. Но Эмили была не такой, как большинство других женщин. Это и влекло его к ней, и заставляло ее опасаться и сторониться.
— Значит, ты больше не пришлешь мне ничего… Ни букета, ни кольца, — сказала она, печально улыбаясь.
— Кто знает, — улыбнулся Скотт.
— По-моему, ты что-то хочешь мне сказать. Говори, не стесняйся.
— Ты права. Я думаю, что эти два дня прошли совсем не так, как я планировал.
— Ты простишь меня? — неожиданно спросила Эмили, и Скотт в который раз спросил у себя: сможет ли он ее простить?