— Так видишь полынью? — еще раз спросил Каморин, еле сдерживая себя (так и врезал бы по ушам этому тугодуму!).
— Ну, вижу…
— Тебя же никто ни в чем не винит. Я видел то же самое, что и ты. Вот об этом мы с тобой и распишемся.
Тот почесал в затылке, сдвинув для этого на глаза старый, видавший виды треух.
— Пиши, — сказал он, рубанув воздух ладонью. — Нефедов моя фамилия. Акентий Федулович.
— Нет, если сомневаешься, мы можем прямо сейчас доехать до ближайшего поста ГАИ… — сказал Каморин. — И там тебе разъяснят.
— Разъясняли уже… — махнул тот рукой. — Чуть без порток не остался. Ну где расписываться?
Кивнув ему, Павел Романович быстро дописал протокол.
— На, прочти, прежце чем подписать, а то скажешь потом… — Он протянул листок Нефедову.
Тот, крякнув, достал из дальнего кармана очки. В них он сразу стал похож на многочадного батюшку из бедного прихода.
— Только я не видел никакого фургона, — сказал Нефедов.
— Какая разница, зато я видел, — поморщился Каморин. — Ну и зануда ты, Акентий Федулович. Как только с тобой жена живёт… Не пишется два разных протокола по одному событию, понятно тебе? А вот если станут в ГАИ спрашивать — скажешь всё, как есть… А я действительно видел, он впереди меня гнал. А когда подъехал — он уже свалился… Ну что? — спросил он, решив, что немного припугнуть свидетеля делу не помешает. — Кому ГАИ поверит, в случае чего, мне или тебе? И еще припишут, что скрываешь информацию. Тоже не здорово получится.
Кряхтя и вздыхая, Нефедов расписался.
— И адрес с телефоном не забудь, — сказал Каморин. — Ну вот, другой разговор.
Валера Пирожников проснулся около двух часов дня. Сначала попытался понять, где он и кто с ним в постели… Оказалось, неизвестно где и какая-то рыжеволосая девица, отвернувшаяся лицом к стене. Рыжих он как раз не любил. Просто терпеть не мог их молочно-белую кожу с этими рыжими веснушками. Хотел вспомнить, где он мог ее видеть, или понять, кто ее подложил либо как она вообще оказалась рядом, да так и не вспомнил. ж Потом решил рассмотреть её лицо.
Для этого даму пришлось толкнуть в бок. Она заворочалась, застонала, сказала что-то нечленораздельное, похоже, выругалась. Он толкнул ещё раз.
— Ну Петенька, ну хватит, дай хоть утром поспать. Всю ночь ведь не давал… — и снова засопела.
Валера подскочил и дико огляделся. Огромная мрачная комната с высоким, как в храме, потолком, с огромной мрачной мебелью пятидесятых годов, все больше в пыльных, темных чехлах. И столь же огромные картины. На одной, висевшей прямо перед глазами, охотники нордического вида в звериных шкурах загоняли в болото несчастного кабана, обливавшегося кровью, с выпученным глазом, помутневшим от смертельного страха, а на втором плане их полногрудые подруги, не теряя времени, кипятили воду на костре.