Седов будто его не слышал.
— Я хочу отвезти ее к себе, — сказал Седов, ни к кому не обращаясь. — Приведу её в порядок. Сделаю ей ванну. Приглашу врача. Найму сиделку.
Он говорил усталым, будничным голосом. Ангелину по-прежнему не замечал.
— А потом она опять от тебя сбежит… — крякнул Лёха. — Ну ты попал… А ведь какие бабы у него были, — доверительно делился он с хозяйкой. — Королевы. А тут из-за какой-то сикушки…
— А чего, Любочка тоже интересная девушка, — хрипло сказала Ангелина, скаля зубы, что, по-видимому, означало улыбку. Села, закинув одну тощую ногу на другую, и закурила.
— Да ты и сама еще хоть куда… — махнул рукой Лёха и тронул Седова за локоть. — Ну куда теперь её, в машину?
Поддерживая с двух сторон, они вытащили безвольно обвисшую между ними Любу из квартиры.
Соседи смотрели с балконов и скамеек, как Седов бережно укладывает её на сиденье своей роскошной машины.
— Отец приехал, — судачили бабки. — Еле нашёл, говорят. Вишь, как поседел, бедный… А эта сука притон тут развела, а милиция хоть бы разок ее забрала! Хоть бы для виду оштрафовала. Бабок с рынка гоняют, а эту — хоть бы хны! Денег в зубы им сунет, они и пошли себе, с автоматами своими… Хоть бы вот такие отцы разок собрались все и в унитазе утопили её, тварь болотную…
Дома Седов, отпустив домработницу и охранника, уложил девушку в теплую ванну, вымыл ее с головы до ног с душистым шампунем и уложил спать. Потом сделал укол. Она его не узнавала, вяло сопротивлялась, иногда звала Андрея или ругалась матом и даже привычно, заранее застонав, раздвинула ноги, когда он, раздевая ее в ванной, снял с нее грязные, дурно пахнувшие трусики…
Вечером, когда он, вконец утомленный, собрался сам лечь спать в другой комнате, раздался телефонный звонок. Это была Ирина.
— Ты один? — спросила она. — С тобой сейчас можно разговаривать?
— Нет, — сказал Седов. — Я не один.
— Я тоже не одна! — грубо сказала она. — У меня Павел Романович, которому ты меня уступил по сходной цене. Как партию подержанного товара. И хочет с тобой поговорить.
Седов промолчал. Сейчас это не имело ровно никакого значения. Продал или не продал. Даже странным казалось, что он совсем недавно был от нее без ума. Как сейчас, судя по всему, она без него…
— Что молчишь? — спросила Ирина.
— Жду, когда он возьмёт трубку.
— А мне тебе нечего сказать?
— Сейчас — да, нечего… Потом как-нибудь. Ну, где он?
— Здравствуй, Александр Петрович. — Голос Каморина был непривычно благодушным, как если бы он только что хорошо отужинал, принял ванну и сел в халате в глубокое кресло, куда принесли телефон. — Я вот только что из ванны, — подтвердил он возникшее предположение, — а через пару часов улетаю… Мы можем до этого переговорить?