— Вам-то какая забота? — сощурилась та, что по старше.
— Это ты их, Серафима, сюда привела? — строго спросил её Лёха, кивнув на девчонок.
— Ну, я… А ты пацанов сюда согнал, — хмыкнула Серафима. — А им скучно. Вот и позвонили… А девочки мои всегда презервативами пользуются. Люба новенькая, могла и забыть… Вон как кореш твой на неё уставился! Глаза бы не сломал!
— Дура ты! — сказал ей Лёха. — Это мне он кореш, а на самом деле — всем известный продюсер. По всей стране ищет таланты для телевидения. Это считай за праздник, если он глаз на нее положил. Может, и тебе потом чего-нибудь перепадёт. Когда на широком экране её увидишь, Любу свою… Я правильно говорю? — обратился он к Седову.
— В целом да… — кивнул тот, доставая визитку. — Позвоните мне. — Он протянул визитку Любе. — Вы хотели ли бы петь на эстраде?
— Ой, я не знаю, никогда не пробовала… — Люба встала наконец во весь рост, и Седов ощутил знакомую сухость во рту. Запасной вариант или запасной аэродром, все равно, на тот случай, когда Ирина даст ему отставку либо начнет устраивать сцены… Или он ей… С таким сложением — и быть подстилкой каким-то бандитам? Да если эту девочку отмыть, приодеть — не надо никакого грима, никакого макияжа!
— Ты очень фотогенична, — сказал он ей. — А голос можно поставить. Не в первый раз. Думаешь, эти, кто поют, голос всегда имели?
И ещё смущается, почти краснеет, подумал он. Краснеющая шлюха! Чем не имидж? Вернее, начинающая… Девственницей быть перестала, а проституткой по убеждению ещё не стала. Самое то. Тем более, если судить по разгоревшимся глазкам, уже входит во вкус. Хотя ещё не вполне понимает свою привлекательность. Заниженная самооценка, так это называется.
— А сначала не хотел сюда приходить! — хрипло рассмеялся Леха. — Вот так, Альча! Лёха зря звать не станет!
Его настроение явно улучшалось. И когда в комнату по одному стали входить его «торпеды», он подмигнул одному из них, чернявому крепышу.
— Гляди, Андрюха! Щас твою Любу уведут.
Тоже неплохой мальчик, подумал Седов. Вообще неплохая пара. Смущается… Интересно, сколько на его счету жмуриков. Застенчивый душегуб. И кажется, в нее влюблен. Что-то в этом есть. Хорошо бы узнать, сколько мужчин было у нее и скольких замочил этот пухлогубый мальчик с такими бархатными, невинными глазками… Был бы я драматург, что-нибудь бы написал по этому поводу…
— А теперь, девочки, ваша очередь! — властно сказал Лёха. — Подмойтесь на всякий случай. А нам толковище бы надо устроить.
— Сначала заплатите! — сказала Серафима. — Зря, что ли, сутки тут мурыжились?