— С трудом, — пожал плечами, продолжая улыбаться, Чурилин. — А на что он живет, если не секрет, конечно…
— Он занимается чем-то вроде шоу-бизнеса, — сказала она. — Продюсер. Устраивает и проталкивает разного рода девиц на эстраду. Не бесплатно, конечно. За выступление по телевизору берёт больше пяти тысяч «зелёных», представляете? Но сначала — в постель. В качестве предоплаты. Хотя не уверена, что сегодня это ему надо. Скорее, по инерции… Раньше так поступали кинорёжиссеры с молоденькими актрисами. Но они хоть не требовали с них денег!
— Откуда ты это знаешь? — ужаснулась мать.
— Мне не раз предлагали сниматься молодые режиссёры с «Мосфильма», ещё когда я училась в старших классах.
— Боже…
— Да, представь себе. Но там дело кончалось ничем, и они потом очень извинялись… И с некоторыми я до сих пор в дружеских отношениях. А этот? Мне он тоже предлагал… Был достаточно откровенным, поскольку полагал, что я на это клюну… И Васе говорил, будто открыл у меня некий талант, а вот замужество мне повредит. Вроде того, что я уже не себе принадлежу, а искусству, и все в таком же духе… А Вася мой уши развесил: может, и правда, говорит, тебе надо петь? Мол, Игорь Андреевич так озабочен твоим будущим… Он совсем другим озабочен, говорю! Он ни разу не слышал, пою ли я вообще!
— Ну, в детстве, когда ты ходила один год в музыкальную школу, учителя тебя хвалили… — осторожно вставила мать.
— Потому я и бросила, — отмахнулась Галина Кирилловна. — Но речь не об этом, как я понимаю. Виктора Петровича интересует сам Хлестов, а не то, что мы о нём думаем.
— Ну почему? — пожал плечами Чурилин. — В отличие от учителей вашей музыкальной школы я могу, не кривя душой, сказать о вашей способности схватывать суть явления. Того, в частности, что может быть интересно мне как следователю. Поэтому рассказывайте дальше. Я слушаю вас, слушаю… Но сначала я бы на вашем месте предложил мне чашку кофе…
Женщины переглянулись.
— И правда! — сказала мать. — Заговорили человека и даже ничего не предложили… У нас, вы уж извините, такое творится после поминок. Никак не разберёмся до сих пор… Вы тут разговаривайте, а я пойду на кухню. Приготовлю чего-нибудь.
— Может, пока прервемся? — спросил Чурилин, когда мать вышла, присаживаясь без приглашения на свободный стул, поскольку другие были завалены разного рода одеждой.
— Наоборот, — пожала она плечами, тоже усаживаясь. — Вы не можете себе представить, каково для мамы все это переживать заново… Она вышла на шум и увидела папу, обливающегося кровью. Вы можете себе это представить?