— Григорий Теймуразович, благодетель наш общий, — кивнул Леха. — Сам от него слышал. А до него еще кто-то сказал. Не дурак, видно, был, понимал: когда с нами по-хорошему, мы ведь тоже умеем быть отзывчивыми.
— Поэтому скажу вам прямо… — замотал головой Генрих Николаевич, посмотрев на часы. — Эх, жаль, не получится сегодня поговорить… Вы извините, но меня уже ждут сегодня в мэрии.
— Вот так же и я бабкам сегодня говорил, — крякнул Лёха. — Слово в слово. Пора, мол, в вышестоящую инстанцию… Совсем бюрократом заделался… Но дело-то стоит.
— Какое дело? — вполголоса спросил Генрих Николаевич, посмотрев в сторону двери.
— А по которому вы меня вызывали, — так же снизил тон Лёха. — Заторопились вы некстати. Что, нет согласия в рядах?
— Ах, это… — Хозяин кабинета замялся. — Вот потому я и стараюсь, всеми силами пытаюсь обобщить ваш опыт. Так сказать, легализовать вашу деятельность.
— Нам это пока ни к чему. Чем милиция будет заниматься? Вы о ней подумали? Чем семьи кормить, если перейдём на легальное положение… Тут другое дело. Возвращается мой лучший кореш, сами понимаете откуда…
— Ну да, ну да… — морщился хозяин кабинета. — Слышал уже. Ермак, кажется.
— Ага, после освоения Сибири, — усмехнулся Лёха. — Вот его бы легализовать. В качестве директора рынка. Порядок там будет, ментам делать нечего. За Ермака я отвечаю. Опять же народ нервничает по поводу тотального заполнения торгового бизнеса в родной столице пресловутыми лицами кавказской национальности. И тот же Мамед целит туда же. А социальную напряженность надо вовремя снимать. Верно я говорю?
— Это мне ещё одна головная боль… — вздохнул Генрих Николаевич.
— Он просил всего-то Минаевский рынок, — сказал Лёха, будто не замечая состояния супрефекта, уже открыто не сводящего взгляда с часов. — Слишком долго среди нас отсутствовал. А издали за нашими разительными переменами не уследишь.
Генрих Николаевич что-то записывал себе в блокнот, постоянно кивая.
— Попробую согласовать с Григорием Теймуразовичем. Думаю, не откажет. У тебя всё?
— Ну как так может быть — все? — поднял брови Лёха. — Прекрасно понимая ваши трудности в вопросе проталкивания через нерадивых и алчных чиновников… — Он говорил заученно, скороговоркой, стараясь при этом не смотреть в лицо хозяина кабинета и доставая из хозяйственной сумки толстый конверт.
— А ты как думал… — вздохнул еще тяжелее Генрих Николаевич, — попробуй не дай… Могут полгода рассматривать, а могут прямо при тебе все решить… Пока Григорий Теймуразович кулаком не стукнет… На потолок глазами тебе показывают: мол, и там делиться придётся… Сколько там всего? Пересчитывать надо?