На вторые сутки в камере появился санитар. Слепцов вскочил с койки. В окне стояла луна. В такое время его не вызывают к врачу.
— Ну что? Говори! Идти?
Санитар закрыл за собой дверь, подошел к пациенту и усадил его на место.
Впервые Павел услышал его хриплый низкий голос.
— Доктор тебя больше не примет. Я слышал его разговор по телефону. Они переправят тебя к Сухому ручью. Есть такая больничка. Из нее не выходят. Там работает профессор Дирюкенов Аликбек. Он проводит опыты над больными. К нему отвозят безнадежных.
Слепцов схватил санитара за ворот халата.
— Ты что, парень, говоришь? Я безнадежен? Я умнее всех вас, вместе взятых…
— Знаю. Долго тебя слушал. Полгода. Ты человек умный, солидный. Такой нужен одному ловкачу.
— На свободе?
— Если выполнишь его поручение, то получишь свободу и окажешься в Москве. Только путь туда будет трудным. Можешь голову потерять. Риск большой.
— Я согласен. На все согласен. Сумеешь меня вытащить из клетки?
— Завтра тебя повезут к Сухому ручью. Я тебя буду сопровождать. В пути на нас нападут. Садык тебя выкрадет. Но если ты не станешь на него работать, он тебя отдаст своим собакам на завтрак. С ним нельзя шутить.
— Ты ему обо мне рассказал?
— Да. Мои три сына на Садыка работают. Хорошего от него не жди. Но другой работы здесь нет. Выбор невелик. Жизнь человека и вовсе ничего не стоит. Все. Мне пора. Завтра. Жди и будь готов ко всему.
Санитар встал и тихо вышел из камеры.
— Черт с ним! — тихо пробормотал Слепцов. — Пусть делают что хотят. Только бы не по голове!
Он ощупал затылок. Волосы уже отрасли, но выпуклости от шрамов на темени и затылке остались и даже побаливали.
3
Его вывели во двор в семь утра. У ворот стоял старенький зеленый уазик с красным крестом.
Впервые на Павла надели смирительную рубашку, рукава завязали на спине. Удобная вещь. Надежней любых наручников.
Санитар шел рядом, держа в руках небольшую картонную папку. Возле машины с решеткой стояли еще двое казахов в белых халатах. Задние дверцы открылись.
Павел резко обернулся и глянул на здание тюрьмы. Из тысячи окон он нашел нужное. Впрочем, не искал. Взгляд сам упал на нужное. За помутневшим стеклом он увидел лицо доктора, взгляд которого выстрелил ему в спину. Павел не мог его разглядеть с такого расстояния, но он не сомневался — холодное непроницаемое лицо выражало нечто вроде сожаления.
Санитар помог беспомощному больному забраться в салон и залез сам. Дверцы захлопнулись. Двое в халатах сели в кабину, отгороженную от салона толстым оргстеклом.
Ворота открылись, и машина тронулась с места.