…Море в этих местах даже в самую ясную погоду может яростно забушевать в течение нескольких минут под напором неожиданно налетающего юго-западного ветра. Именно этого я больше всего опасался.
Нахлынувшую на нас волну породили ветер и подводное извержение. Гигантская стена воды шоколадного цвета с грязноватой пенистой верхушкой и мелькающими кое-где белыми тушами дельфинов и акул, погибших во время извержения, обрушилась на корму. Левый винт и руль начало заклинивать. Я тут же почувствовал, как корма под тяжестью многих тонн воды накренилась и погружается в море. Раздался треск ломающегося металла и дерева, транец дрожал, будто кто-то бил по нему со сверхъестественной силой. Я попытался позвать Джона, но в невероятном шуме и реве не услышал даже собственного голоса. Быстро устанавливая ручку телеграфа в положение «полный вперед», я искоса увидел, как Джон схватил топор и бросился на корму, где надломившаяся мачта грозила вот-вот рухнуть на палубу. Сквозь грохот моря до меня донеслись частые удары: стоя по пояс в воде, Джон неистово бил топором по вантам. Только бы ему удалось перерубить их! Тогда мачта упадет за борт, и «Этоша» выправит крен.
Но вот со звоном, словно струна огромного банджо, лопнула последняя вантина, и мачта упала за борт с таким треском и шумом, будто вместе с ней отломилась половина кормы. «Этоша» рванулась вперед, оставляя сзади обломки шлюпок, мачты и кормового оборудования. Но это еще не значило, что мы спасены. Прямо перед нами по курсу неожиданно появился дымящийся островок, а где-то за кормой таилась отмель, над которой сейчас бушевали волны. Вдобавок к этому, отрезая нас от моря, неумолимо надвигались на судно все новые и новые островки — морское дно словно выдавливало их из своих недр.
Мы попали в какой-то капкан, из которого почти невозможно было выбраться. Казалось, теперь ничто не могло спасти «Этошу».
…Судно вдруг резко сбавило ход, и меня бросило на штурвал. Я ждал удара, который распорет обшивку траулера, как коленкор. Но удара не последовало, «Этоша», теряя скорость, продолжала медленно скользить вперед. Вокруг нее поднимались языки пламени, покрывавшая корпус краска начала пузыриться. Последовал еще один рывок, и «Этоша» оказалась в горячей, не успевшей затвердеть красной грязи. Сквозь пар, всего на расстоянии длины корпуса судна, виднелась чистая вода. «Этоша» медленно, словно в изнеможении, пробиралась к ней, все больше теряя ход.
Я задыхался от жары и пара, но все же заметил новую волну, надвигавшуюся на нас. Как раз в это мгновение «Этоша» сделала последний рывок, и ее винты заработали в открытой воде. Я механически поставил ручку машинного телеграфа на «средний вперед», и судно послушно двинулось на запад, туда, где было наше спасение.