— Джеффри, может, нам немного посторониться, а? Пар уступает дорогу парусу, и все такое…
— Поверни штурвал на две-три ручки, — приказал я рулевому, но, вспомнив о тянувшейся у нас за кормой тяжелой сети, поправился: — Нет, пятнадцать градусов лево руля!
По машинному телеграфу я отдал команду увеличить скорость, чтобы «Этоша» быстрее сошла с пути шхуны.
— Ну, теперь-то они не наскочат на нас, — сказал я, — даже если Хендрикс окажется таким болваном, что и дальше будет мчаться сломя голову, словно нас вообще не существует.
— Да, но он положил руль под ветер! — с тревогой в голосе воскликнул Джон. — Какую чертовщину задумал этот Хендрикс?
Шхуна снова изменила курс и сейчас мчалась прямо на нас.
До нее оставалось не более полумили.
— Лево на борт! — резко скомандовал я; сейчас бы самое время прибавить скорости, но нам мешала сеть. В обычных условиях с «Этошей» мог бы успешно соперничать разве что военный корабль, а теперь она плелась, словно больная кляча. Мне не случалось находиться на корабле, когда к нему приближается вражеская торпеда, но сейчас, глядя, как прямо на «Этошу» мчится старый парусник, я понял всю беспомощность человека, наблюдающего за вспененной и бегущей дорожкой, по которой неумолимо надвигается смерть.
Схватив рупор, я крикнул слонявшимся по палубе матросам:
— Отдать сеть! Да поживее, черт бы вас побрал!
Я видел, как вытянулось у Джона лицо: мы вышвыривали за борт свой заработок только потому, что какой-то идиот захотел показать нам, как здорово он управляет парусником.
Матросы, поняв опасность, бросились на корму. Тросы тут же с плеском упали в воду, а вместе с ними в морскую пучину отправилась и вся наша добыча.
— Полный вперед! — распорядился я, не сводя глаз с парусника, который летел на нас, не уменьшая скорости. Вот он накренился так, что шпигаты его подветренного борта оказались под водой. Теперь я понял, что шкипер шхуны вовсе не собирается таранить нас, он задумал пройти под нашей кормой и порвать сеть. Идиот! Если легкий деревянный корпус шхуны на скорости в одиннадцать узлов наткнется на прочные и тяжелые тросы, она обязательно развернется в сторону «Этоши», и только небу известно, что тогда произойдет. Я успел заметить, что Хендрикс, ухмыляясь и махая рукой, стоит около бизани, а… рядом с ним маячила фигура Стайна?! При виде немца я сразу забыл о своем намерении как следует обругать Хендрикса. Стайн, с трудом удерживаясь на накренившейся палубе «Пиккевина», сложил ладони рупором и что-то прокричал нам, но шум ветра заглушил его слова.
— Надо спустить шкуру с Хендрикса за такие штучки! — вне себя от ярости повернулся ко мне Джон. — Он еще ответит за это. Нагоним шхуну, а?