И Юлька побежала одеваться и брать увольнительную…
В темном гулком подъезде старого арбатского дома Юлька уперлась:
— Не пойду!
Игорь терпеливо вздохнул:
— Что опять? Здесь все нормально. Можешь делать все, что хочешь. Хочешь на столе танцевать — танцуй!
— Не хочу.
— Не хочешь — не танцуй, — Игорь распахнул дверь и втащил Юльку в длинный коридор, заваленный куртками и шубами. Квартира была титаническая, комнат на десять — наверное, выселенная коммуналка.
— Ребята из Литературного дворниками устроились, — пояснил Игорь. — Служебная площадь.
В центральной комнате на диване, в креслах, на полу расположилась компания, точнее, несколько маленьких компаний. Гремела музыка, кто-то танцевал, обнявшись, говорили все разом, нисколько не мешая друг другу. На Игоря и Юльку внимания никто не обратил — видно было, что гости здесь приходят и уходят, когда захотят.
Игорь усадил Юльку в кресло, которое очень кстати покинула парочка, сам сел на подлокотник.
— А-а! — завопил вдруг долговязый стриженый парень, сидевший напротив. — Звезда советского балета! — тянуться было далеко, он залез коленями на журнальный столик, уставленный бутылками, и поцеловал ей руку.
— Это Валерка. Вы уже знакомы, — сказал Игорь.
Разговор за столом был прерван на полуслове, все обернулись к Юльке.
— А где моя Лена? — спросил Валерка.
— Дома. То есть, в интернате, — ответила Юлька.
— В следующий раз приходи с Леной.
— Ну вот, открылась дверь, — продолжил разговор блондин с белесыми ресницами, с невыразительным, равнодушным лицом. И говорил он тоже безо всякого выражения, будто нехотя. — Не вы открыли, заметь, а вам открыли, — он обращался к черному кудрявому парню, который сидел почему-то в каракулевой кавказской шапочке, и ко второму, похожему на побитого жизнью д'Артаньяна. — И что?
— Что? — воинственно спросил д'Артаньян.
— Народ схватил дрожащими руками то, о чем вслух нельзя было говорить… И сделал вот так, — блондин разинул рот и развел руками. — На кого молились? То, что шепотом по углам или на двадцатом экземпляре откровением казалось, то, оказывается, и на средний уровень не тянет. Когда нет закрытых тем, критерий один — литература… Кого читают? — он стал загибать пальцы, — Набоков, Гумилев, Ходасевич…
— Короче…
— Я хочу спросить, куда молодые гении подевались? Вам же с закрытой дверью замечательно жилось. Вид значительный: вот открою рот и такое скажу — земля вздрогнет! И школьницы от восторга кипятком писают. Одни спекулировали на БАМе, другие — на теме. Так чем одни лучше других?
Тут все закричали разом. Д'Артаньян даже привстал.