Отец Мак-Кечни подождал, пока маклоринские солдаты выйдут из залы. Джоанна обрадовалась, что мужчины уходят. Они были такими шумными и неугомонными, в их присутствии трудно было что-нибудь обсуждать, приходилось не говорить, а выкрикивать каждое слово.
Маклоринцы удалились, и сразу же воцарилась благословенная тишина. Никто из них, покидая зал, не потрудился поклониться своей госпоже. Она старалась не обижаться на это. Хорошо, что они воздали этот долг уважения своему лаэрду.
Она повторила священнику вопрос.
— Да, они любят драться, — согласился отец Мак-Кечни.
— А почему любят?
— Это считается почетным для мужчины, — пояснил священник.
Джоанна сделала неверный стежок и остановилась, чтобы исправить свой промах. Не отводя глаз от работы, она спросила мужа, согласен ли он со священником.
— Конечно. Драться — это почетно, — подтвердил Габриэль.
Она сочла это безумием.
— Никак не могу понять, милорд, почему, по вашему мнению, сшибаться лбами — почетное дело?
Габриэль улыбнулся. Выбранные Джоанной слова и ее раздраженный тон позабавили его.
— Битва позволяет нагорцам проявить наиболее ценимые ими качества, дитя мое, — втолковывал ей священник. — Например, смелость, преданность своему вождю, выдержку.
— Ни один воин не желает умереть в своей постели, — сообщил Габриэль.
— Они считают это грехом, — подтвердил отец Мак-Кечни.
Она выронила иголку и посмотрела на них, уверенная, что они подшучивают над ней. Однако оба говорили искренне. Все же подозрение не оставляло ее.
— Какой же в этом грех?
— Лень, — тут же ответил Габриэль.
— Вы, должно быть, считаете меня наивной, что рассказываете мне эти сказки, — усмехнулась она.
— Конечно, вы правы, Джоанна, но мы не шутим с вами. Нагорцы действительно считают грехом умереть в своей постели.
Она покачала головой, показывая, что не верит в весь этот вздор, и вернулась к своему вышиванию. Священник продолжал рассказывать новости. Габриэлю трудно был о внимательно слушать его, он то и дело поглядывал на жену.
Она очаровала его. Умиротворение, какого он не знал никогда прежде, окутало его. Когда он еще был слишком молод, глуп и совершенно одинок, он засыпал каждую ночь с мыслью о своем будущем. Он грезил о будущей своей семье. Жена и дети, которые принадлежат только ему, конечно же, будут жить в его замке. Часто он рисовал в мыслях такую картину, у огня жена занята каким-нибудь женским рукоделием… например, вышиванием.
Эта мечты помогали ему выжить.
Да, тогда он был страшно молод и мягок Однако время и невзгоды ожесточили его, у него уже не было нужды в таких глупых фантазиях. Он выучился полагаться только на самого себя. Мечты — удел слабых. Он окреп, и все его мечтания были забыты.