— Я не позволю, чтобы мою маму обижали.
— Никто и не собирается обижать ее, жена. Она недоверчиво фыркнула.
— И я не хочу ее разочаровать. Она учила меня быть доброй женой. — Уперев руки в бока, она ждала, но ее муж медлил. — Ну? — требовательно спросила она.
Он вздохнул:
— Что «ну»?
— Я ждала, что вы назовете меня доброй женой! — В ее словах звучала сильная обида.
— Правда, правда, — успокоил ее он. — Вы добрая жена.
Она покачала головой.
— Нет, не добрая, — призналась она.
Он поднял глаза к потолку. Он не понимал, чего она хочет от него. Однако догадывался, что она скажет ему об этом, когда придет в себя, и терпеливо ждал.
— Я не слишком хорошо выполняла свой долг. Однако все это в прошлом. Я начну учить ваших людей надлежащим манерам сегодня же за обедом.
— Но Джоанна, — начал он предостерегающе. — Мои люди…
— Не вмешивайтесь, Габриэль. Вам не следует тревожиться. Ваши солдаты послушают меня. Вы будете дома к обеду?
Этот вопрос удивил его. Ведь он дома, черт возьми, а обед должен был быть подан уже через несколько минут. Возможно, она не понимает, сколько сейчас времени из-за того, что слишком взволнована.
— Сегодня я дома, — сказал он ей. — А обед… Она не дала ему закончить.
— Вы должны уехать.
— Что?
— Чтобы привезти Алекса, супруг мой. Я была очень терпелива с вами, — прибавила она, видя, что он начал хмуриться. — Но ваш сын должен быть дома, когда сюда приедет мама. Вероятно, Алекса тоже нужно выкупать. Я вымою его в ручье, как Дамфриса. Один Бог знает, какие манеры у вашего сына. Вероятно, никаких. — Она вздохнула. — Поезжайте и привезите его.
Она попыталась уйти из залы, отдав ему это последнее распоряжение. Но он вовремя перехватил ее и заставил повернуться, чтобы посмотреть на него.
— Вы не должны приказывать мне, жена.
— Не могу поверить, что вы воспользовались этим удобным случаем для того, чтобы сказать грубость, супруг мой. Сегодня у меня нет времени задабривать вас. У меня есть более важные дела. Я хочу, чтобы Алекс был дома. Или вы желаете опозорить меня перед мамой?
Казалось, она пришла в ужас от этой мысли. Габриэль громко вздохнул. Он едва помнил собственную мать и поэтому не мог понять, почему Джоанна пришла в такое волнение из-за предстоящего визита. Но он хотел, чтобы его жена была счастлива. И решил откровенно сказать ей, в чем дело.
— Алекс останется со своей родней до тех пор…
— Об укреплении стены я уже слышала, — прервала она его.
— Есть и другая причина, жена.
— Какая же?
— Я не хочу брать его сюда, пока маклоринцы и макбейнцы не покончат со своими противоречиями. Я не хочу, чтобы Алекс страдал от какого-нибудь… пренебрежения.