Единственной мечтой Уорсингтона было броситься вниз по лестнице, запереться в винном погребе и напиться до потери сознания. К сожалению, его мечта была неосуществимой. Надо было как можно скорее известить его светлость о случившемся. Пока тот сам не узнал обо всем.
Он тяжело вздохнул и побрел вдоль по коридору. Еще никогда лестница на третий этаж не казалась ему такой крутой и бесконечной. Еле переставляя ноги, он подошел, наконец, к кабинету хозяина Сикерка и громко постучал в дверь.
— Входи, да пошевеливайся, — крикнул Кендрик.
Уорсингтон вздохнул и обратив к небесам умоляющий взгляд, вошел в кабинет. Кендрик шагал по комнате туда и обратно, сцепив руки за спиной.
— Ну так что? — нетерпеливо спросил он. — Какую комнату она выбрала, старина? Надеюсь, что голубую. Мне всегда хотелось до смерти напугать женщину именно в голубой комнате.
— Нет, мой господин, она не выбрала голубую комнату.
Кендрик сложил руки на груди и мрачно усмехнулся.
— Ты хочешь сказать, ей понравилась та желтая шутовская комната? Леди Эмили пришлось тяжко над ней потрудиться, до того как она столь быстро отказалась от наследства.
Уорсингтону не удалось подавить очередной вздох.
— Мой господин, мне кажется, вам стоит пересмотреть свое решение.
Кендрик грозно насупил брови.
— Ты ведь прекрасно знаешь, что устранение последней из рода Баченэн — моя единственная надежда.
— Она не такая, как все.
— Она — Баченэн. И этим все сказано.
— У нее есть характер.
— Не сомневаюсь, что она выглядит в точности как Матильда.
Уорсингтон покачал головой.
— Вовсе нет. У нее темные волосы и карие глаза, красивее которых я не встречал. Она не из тех женщин, которых вам бы хотелось убить. Это не значит, что в прошлом вы были на это способны.
Лицо Кендрика стало темнее грозовой тучи.
— Так-так. Вижу, девица не теряла времени даром. — Размашистой походкой он подошел к окну и выглянул наружу. — Все женщины из рода Баченэн были шлюхами, включая и ту первую сучку, на которой я чуть было не женился. Может, убийство и не понадобится, но я наверняка получу от нее то, что хочу. — Резко обернувшись, он пронзил Уорсингтона холодным взглядом. — А теперь говори, какую комнату она выбрала. Довольно говорить загадками.
Уорсингтон понял, что спорить бесполезно. Стоило завести разговор о Матильде или о ее несчастных потомках, Кендрик тут же притворялся глухим. Уорсингтон давно уже сдался и не пробовал изменить хозяйское мнение. Его отцу это тоже не удалось, и деду, и прадеду, да и всем остальным его предкам тоже.
Тяжело вздохнув, Уорсингтон повернулся и направился к выходу.