— Это от матери, — коротко пояснил он.
— От матери? — повторила она, чувствуя, как щеки заливает горячий румянец.
— Мои глаза, — нетерпеливо проворчал он, — у меня глаза моей матери, — он тихо выругался себе под нос, — отец любил повторять, что они у нее цвета полыни, которая слишком долго простояла на солнце.
— Как романтично, — вздохнула Женевьева, восторженно улыбаясь. — Уверена, он говорил так в шутку.
С такими родителями ее призрак не мог быть исчадием ада.
Он помолчал немного. Потом издал неубедительное рычание.
— Да, он любил пошутить.
— Знаешь, у тебя милый акцент.
Он раздраженно хлопнул себя по лбу.
— Это самая нелепая ситуация в моей жизни, — воскликнул он, — я пришел убить женщину, а теперь, глядите-ка, я стою и мило с ней беседую, словно мы прогуливаемся в королевском парке. Помилуй, барышня, да ты дурака из меня делаешь!
— О, мне кажется, что на самом деле тебе вовсе не хочется меня убивать, — быстро сказала Женевьева. — И мне нравится эта беседа. Почему бы тебе не присесть и не поговорить со мной…
— Вот глупая дуреха, — сплюнул в сердцах Кендрик, — Я хочу тебя убить! Зачем, как ты думаешь, я принес этот чертов кинжал?
Женевьеве удалось подавить ироническую улыбку. Этот парень ее явно недооценивал. В течение трех дней он пытался запугать ее несуществующим оружием и другими штучками, и теперь он думает, она поверит, будто его кинжал настоящий? Не тут то было! Ощутив прилив храбрости, она протянула ему руку.
— Меня зовут Женевьева.
— Я знаю, кто ты!
Она невозмутимо улыбнулась.
— Как мило. А тебя зовут… — вопросительно протянула она.
Он бросил нож на кресло и, обернувшись к ней лицом, в отчаянии поднял руки вверх.
— Ты, моя леди, — со страдальческим выражением лица произнес он, — и чокнутого сведешь с ума. Святые небеса, вы посмотрите только, до чего я дошел? — Он повернулся и пошел к двери, бормоча себе под нос. — Тряпка, вот во что я превратился. Хорошо, хоть отец не видит, в каком я жалком состоянии. Святые угодники, ну и хохотал бы он!
Он пропал, его голос все еще эхом звучал в комнате.
Несколько мгновений Женевьева смотрела туда, где он только что стоял. Крайнее изумление — единственное слово, которое она могла подобрать, чтобы описать свои чувства. Призрак не только не размахивал своим воображаемым ножом, но он почти не кричал на нее, и со стороны их беседа выглядела довольно вежливой. В конце концов, он был не так уж безнадежен.
Эта мысль подействовала на нее вдохновляюще. Без пропитанной кровью одежды он выглядел потрясающе привлекательным мужчиной. Потрясающе привлекательным