Женевьева возвратилась домой, а затем вышла из замка, чтобы пройтись по пляжу. Она гуляла до тех пор, пока не село солнце, пытаясь понять, что же за мужчина делит с ней кров? Любил ли он Матильду? Сколько ему было лет, когда он умер? Что было причиной убийства? Скрывалось ли за этим нечто большее?
Она шла несколько часов (или ей это только так показалось), пока не заметила, что порядочно заблудилась. Черт, когда это успело так потемнеть? Не было даже луны, чтобы осветить ей дорогу. И одеться надо было теплее. Она повернулась, чтобы идти обратно, и тут увидела, что начавшийся прилив затопил берег. Ей тут же захотелось сесть и расплакаться.
Внезапно перед ней возникло пламя свечи, свободно парившее в воздухе.
— Заблудилась? — угрюмо спросил низкий голос.
Будь он из мяса и костей, она бы от радости повисла у него на шее.
— Даже очень, — ответила она охрипшим голосом.
Кендрик де Пьяже материализовался из воздуха; в одной руке он держал свечу.
— К счастью, ты пока находишься на моей земле. Пару шагов севернее, и мне бы не удалось до тебя добраться.
— Спасибо, — прошептала Женевьева, глядя в его бледно-зеленые глаза. Она не заметила, что улыбается. Так и есть, глаза у него цвета полыни.
— Не хочу, чтобы ты умерла до тех пор, пока я сам тебя не убью, — резко сказал он. — Следуй за мной. Надеюсь, мне удастся найти дорогу домой.
Она кивнула и стала карабкаться за ним по крутому склону.
— А ты на самом деле Кендрик де Пьяже?
— Да, — ответил он после минутного молчания.
Дальше они шли молча, потому что Женевьеве попросту не хватало воздуха, чтобы поддерживать беседу. Кендрик наверняка забыл, что она обладала парой весьма смертных ног и ей пришлось бежать за ним всю дорогу.
Она последовала за ним через ворота во двор замка. Лампа, висевшая над входом, освещала все вокруг бледно-золотистым светом. Женевьева остановилась, чтобы восстановить дыхание.
— Ты любил ее? — спросила она, тяжело дыша и упираясь руками в бока. Вопрос, который не давал ей покоя, вырвался, наконец, наружу.
Кендрик бросил на нее холодный взгляд.
— Если бы ты имела хоть малейшее понятие, что за чувства я испытывал к этой женщине, ты бы не осмелилась задать этот вопрос.
— О, — выдавила из себя Женевьева, — я понимаю.
— Вот и отлично, — отрезал он и тут же исчез.
Женевьева продолжала глубоко дышать, пока не закололо в боку, и она не перестала судорожно ловить ртом воздух. Она выпрямилась и нахмурилась. Вытянуть ответы из этого мужчины будет делом нелегким.
— И все же, — сказала она после долгого раздумья, — если ты так сильно ее любил, откуда взялась ненависть ко мне? Ведь я ее потомок, и вообще…