Все притихли, и в комнате повисла долгая тишина. Одно дело бить себя кулаком в грудь, мол, я такой герой, что круче меня тока яйца, и совсем другое — идти на реальное дело, которое в прежней жизни классифицировалось по статье "разбойное нападение".
— Молчание — знак согласия, — подытожил Владимир. — Ну, со стратегией определились. Какие предложения по тактике, камераден?
Со своего места приподнялся Леня Никольский, их штатный автомеханик.
— Вован, я, конечно, тебя уважаю, тут вопросов нет. Но может не надо так резко? У нас и так полно жратвы, — он тщательно подбирал слова, — Зачем рисковать, под монастырь себя подводить? Посидели бы пока на тушняке, а там видно будет. У нас одних консервов месяцев на шесть.
Вот и первое разногласие. А от него и до конфликта с расколом недалеко.
Да, выбор стратегии был не так прост, как он говорил. У ядерного апокалипсиса была своя специфика. Если бы это был "обычный" БЖ вроде иностранной оккупации, исчерпания нефти или глобального экономического краха, люди расползались бы из городов медленно, после того, как выжали бы все из их складов и магазинов. Ядерная война должна была внести коррективы в этот сценарий. По понятным причинам беженцев будет меньше, и идти им придется в основном пешком. Зато страх перед радиацией будет гнать их вперед, и неизвестно, на каком расстоянии от города они остановятся. Тем более возвращаться им некуда — позади у них только выжженная земля. В этой формуле было еще несколько неизвестных. Неясно, как обстоят дела с воинскими частями, насколько они пострадали и кому подчиняются. Ведь при сохранении тяжелого вооружения они первые кандидаты на лучший кусок в дележе этого пирога. Неясно, насколько эффективно будут работать спасатели. Будут ли лагеря беженцев, сколько народу они примут и в течение какого времени смогут кормить. Это было уравнение с кучей неизвестных, но Владимир был склонен верить своему чутью.
— Шесть месяцев — не вся жизнь, — холодным тоном произнес он. — Мы когда устраивали запас, разве исходили из того, что через полгода все утрясется? А вот хуюшки, господа. Волка ноги кормят. Можно было наскладировать еды и больше. И ждать, пока в муке заведутся жучки, а масло распадется на фракции. Постоянная ротация такого количества дело трудное, задолбаешься туда-сюда возить, да и морда треснет столько жрать. Больше чем на год все равно не запасешься. Но дело даже не в этом.
— А в чем, Володя? — не унимался спорщик.
— Нельзя сидеть на жопе сейчас, пока все валяется под ногами. В свободном доступе вещи, за которые через пару дней будут драться зубами. Скоро селяне оценят ситуацию и сами все прихватизируют. Если сейчас подгребем все ценное под себя, сделаем хороший задел на будущее. И они к нам батраками пойдут. Иначе — мы к ним, когда все сожрем.