Особенно если этот кто–то – огромный черный ворон.
Джо выдрал клок моих волос и, победоносно каркнув, улетел, тяжело хлопая крыльями.
Я закричала. Я с трудом сообразила, что произошло, – так я увлеклась работой, и кричала скорее от неожиданности, чем от боли.
– Джозеф! – воскликнула Сьюзен Бун, хлопнув в ладоши. – Плохая птица!
Джо отлетел на безопасное расстояние и прокаркал:
– Хорошая птица!
– Ты вовсе не хорошая птица, – возразила Сьюзен (можно подумать, ворон ее понял). Затем она повернулась ко мне: – Саманта, прости! Как ты?
Я осторожно потрогала голову, а потом огляделась по сторонам. Солнце село и свет изменился. Оказывается, прошло два часа, а мне казалось – две минуты.
– Я забыла закрыть клетку! – сокрушалась Сьюзен. – Надо закрывать каждый раз, когда ты приходишь. Ума не приложу, почему ему так нравятся твои волосы! Они, конечно, очень яркие, но…
И тут я поняла, что скамейка, на которой я сижу, трясется. Это Дэвид покатывался со смеху.
Заметив мой укоризненный взгляд, он извинился:
– Прости! Ей–богу, прости! Но видела бы ты свое лицо, когда птица… – И он снова расхохотался.
У меня все в порядке с чувством юмора, но это было совсем не смешно. Когда тебе вырывают волосы, это больно. Не так больно, как сломать запястье, но все же.
Дэвид все еще трясся от смеха.
– Ну прости! Согласись, это действительно смешно!
Конечно, ему смешно. Я хотела ответить что–нибудь язвительное, но не успела. Сьюзен Бун наклонилась над нашим столом и внимательно разглядывала мой рисунок. Я тоже взглянула на свое творение. И поверила собственным глазам. У меня получилось белое яйцо на белом шелке – точь–в–точь такое же, как на столике.
Но я не брала в руки белый карандаш!
– Ну вот, – удовлетворенно заключила Сьюзен Бун, – У тебя получилось. Я так и думала.
И она рассеянно провела рукой по моим волосам – как раз по тому месту, откуда Джо выдрал клок. Мне совсем не было больно, и еще я знала: она права, у меня получилось.
Я наконец–то начала видеть.
Вот что должен и что не должен делать посол ООН, вернее, я, Саманта Мэдисон:
10. Сидеть в офисе пресс–секретаря Белого дома и слушать, как он восторгается тем, что рейтинг популярности президента резко возрос после покушения на его жизнь фанатом Лари Вэйном Роджерсом.
9. Сидеть там же и слушать, как секретарь жалуется на то, что невозможно отделаться от репортеров, и предлагает мне наконец дать интервью в прямом эфире. Когда это интервью покажут миллион раз, обо мне все забудут.
Да, конечно. Можно подумать, я могу сказать хоть что–то, что было бы интересно общественности.