Н-да.
— Таня, ты где? — Иван вышел в тамбур между фермой и Фазендой.
На длинном столе (составлены несколько старых стульев, на них положена широкая доска) стояли старые весы, металлические тарелки блестели от вытертости. Чугунные гирьки выстроились в ряд. Здесь Таня и ее напарница взвешивали морсвинок, вели учет. Рядом стул. На нем мирно дремала пожилая женщина, седые волосы связаны в пучок. На скрип дерева она вздрогнула, обернулась…
— Иван! Фу ты, чуть сердце не выскочило…
— Доброй ночи, Марь Сергевна. Простите, что разбудил. А где Таня?
Марь-Сергевна держала руку на груди, точно боялась, что сердце вырвется и убежит.
— Не знаю, Вань, — она покачала головой. — Ох-хо-хо… В палатке, этой… где дом невесты, наверное. Ты только туда не ходи, — вспомнила Марь-Сергевна и засуетилась. — Видеть невесту в свадебном платье — к несчастью.
— Не пойду, — сказал Иван.
— Так она и спать должна уже. Ты-то чего не спишь? Да, — вспомнила она. — Она же тебя искала… и еще друг твой заходил… высокий такой…
— Ага, — сказал Иван. Сазонов? — Я слышал. Ладно, пойду спать.
— Иди, а то ты бледный совсем. Стой, — Марь Сергевна прищурилась. — Что у тебя с лицом?..
На «Василеостровской» (впрочем, как и на многих других станциях) ритуалам, оставшимся с дометрошных времен, придавали особое значение. А уж свадебный ритуал — это целая наука. Священная корова Василеостровской общины.
Век бы ее не знать.
Иван еще раз прошвырнулся по станции, но Таню не встретил. Может, действительно спит. Хотя в этом были сомнения — и очень сильные. Делать нечего, он вернулся в свою палатку. Снял с плеча автомат, убрал сумку в изголовье лежака. Так, время — на наручных часах полчетвертого утра. Спать хотелось неимоверно. Но сначала — оружие. Иван чуть не застонал. За оружием положено следить, даже если это безотказный советский «калаш». Это как чистка зубов. То есть, зубы что — потерял и живешь дальше, а без оружия ты покойник.
Так, масло. Тряпки. Шомпол. Поехали!
Он заканчивал чистку фактически в бреду. Иногда просыпался в какой-то момент и не мог сообразить — что именно делает. Запихав шомполом тряпку в дуло (зачем?!), Иван понял, что так не пойдет. Аккуратно разложил детали на тумбочке — утром, все утром — и упал, не раздеваясь. Зарылся лицом в подушку. Кайф. Спать-спать-спать. Перевернулся на спину…
Над него смотрела Таня. Иван улыбнулся. Отличный сон. Вот теперь действительно все хорошо.
— Ты где лоб обжег, оболтус? — спросила она.
— Ерунда, до свадьбы заживет, — ответил Иван автоматически. И только потом вспомнил.
— А, — сказал он. — Смешно вышло.