Забрали дизель и пошли дальше. А куда им идти? К Адмиралтейской, больше некуда.
Иван выпрямился.
Где Сазонов, черт, когда он так нужен?!
Солоха наклонился и откинул полу куртки… та-ак. Иван моргнул.
На груди мертвого, на белой (относительно) майке был нарисован красным знакомый знак. Интересные пироги с котятами. Выходит, чтобы выдернуть спицу из виска, времени не нашлось, а знаки рисовать — так запросто?
Интересное кино.
…Грубо намалеванная звезда в круге. Что это за знак?
— Даже странно, издевательство какое-то, — сказал Солоха.
* * *
Постышев ворвался чуть ли не бегом и сразу к трупу.
— Коммунисты, что ли? С Купчино? Которые туннель роют?
Иван покачал головой.
— Непохоже. Смотрите, звезда неправильная — нарисована не как советская звезда, а как пентаграмма скорее. И вписана в круг. И вот эти знаки — видите? Думаю, надо позвать Водяника, он объяснит лучше, чем я.
— Ладно, — сказал Постышев. — Спросим у профессора.
Водяник долго разглядывал звезду, потом предложил любопытным удалиться из комнаты к чертовой матери. Постышев поднял брови. Затем, разглядев что-то в лице профессора, кивнул. Комендант по-медвежьи, тяжело поднялся. Посторонние уходить не желали, так что Постышев, немного поорав, выгнал любопытных. В дизельной остались только эти двое и Иван.
— Так что, Проф? — комендант повернулся к Водянику.
— Отлично. Так гораздо удобней работать. Никто не мешает, не путается под ногами…
Постышев молча посмотрел на профессора.
— Мне не до шуток, Григорий Михалыч.
— Если бы я хотя бы, черт побери, шутил! Как думаете, Глеб Семеныч, почему я попросил удалить всех?
— Я все еще жду ответа, — напомнил Постышев. Глубокие, как марсианские каналы, морщины рассекли его лоб. — Что эта звезда означает? Ради чего я тут народ матом крою?
Иван достал из кармана зажигалку. Курить он так и не научился (табак был с поверхности, поэтому дорог. Заядлые курильщики сушили водоросли, кто-то навострился выращивать марихуану), а вот в заброске зажигалка незаменимая штука. Эту соорудили из автоматной гильзы местные умельцы. Хорошая вещь.
Иван щелкнул зажигалкой. Посмотрел на пламя.
— Вы слышали о Навуходоносоре? — спросил Водяник.
Иван кивнул, не отрывая взгляда от язычка пламени. Библия как один из столпов культурного наследия человечества, пусть даже уничтоженного в день Катастрофы, была одной из главных книг для обучения. По крайней мере здесь, на Василеостровской. Там, откуда Иван пришел, Библии не было, а учили по старому школьному учебнику. Он уже здесь догонял — пришлось. Политическая система Василеостровской требовала вживания в нее, принятия ее ритуалов и принципов. Здесь детей учились по определенной программе, единой для всех. Дальше уже шло кастовое деление. «На самом деле у нас просвещенный феодализм, — язвил Водяник, — с легким налетом анархии». Другому бы за такие слова дали по шее. Профессору было можно.