— Ладно, мне пора, — вдруг спохватился Мартин, посмотрев на часы. — Завтра рано вставать, а пока придет автобус…
— Я подвезу тебя на «опеле», — предложил Эрих. — А вы, ребята? Поехали?
— Не надо, — покачал головой Вальтер, по-прежнему находившийса в некотором трансе. — Я как-нибудь и сам… Подожду автобуса…
— А я провожу Вальтера, — сказал Хорст.
Хотя Шольц отказался от предложения Эриха главным образом для того, чтобы побыть одному, общество Хорста его нисколько не тяготило. Тем более что выговориться все же хотелось.
— Ты пойми, Хорст, — сказал Вальтер, когда они подошли к безлюдной автобусной остановке, — я ведь идеалист. Я не такой, как Мартин, которому лишь бы брюхо набить и в шахматишки перекинуться. И не такой, как Эрих, которому лишь бы поумничать и показать, какой он знаток истории и прочих наук. Мне, Хорст, надо во что-то верить. И до сих пор я искренне верил в коммунизм. А что же получается? Наша партия говорит о всенародном единстве — а сама, выходит, добилась этого единства самыми подлыми методами. Твердит о социализме — а сама допускает частную собственность. Воспевает международную солидарность трудящихся — а тем временем мы, по сути, угнетаем другие страны. Называем эти страны союзниками — а относимся, как к колониям. Так нельзя, Хорст.
Справедливости ради следует отметить, что Вальтер Шольц и раньше смутно подозревал, что его любимые коммунистические идеалы далеко не всегда совпадают с реальностью. Но только сегодня, после разговора по душам с закадычными друзьями, он окончательно понял всю глубину своих заблуждений.
— Иными словами, Вальтер, — негромко произнес Хорст, — ты хотел бы верить во что-нибудь другое? Ты хотел бы, чтобы твои идеалы были чисты и логически непротиворечивы? Чтобы у твоих кумиров слова не расходились с делами? Чтобы твои убеждения не были тебе в тягость?
— Да, — столь же негромко ответил Шольц, немного подумав. — Ты прав. Но где найти такую веру, такие идеалы, такие убеждения?
— Я дам почитать тебе одну книгу, — сказал Хорст. — Разумеется, под строгим секретом.
— Спасибо, — поблагодарил Вальтер, после чего полюбопытствовал: — А как она называется?
В ответ Хорст сначала воровато оглянулся по сторонам, и только потом произнес два слова:
— «Моя борьба»…
10 июня 1941 года
9:00
Тихий океан
— Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли…
Главнокомандующий Краснознаменным Тихоокеанским Флотом адмирал Власов стоял на мостике своего флагмана, линкора «Советский Сахалин». Напевая себе под нос подходящую к случаю незамысловатую народную песенку, Андрей Андреевич изучал в бинокль окрестности. За последние десять минут ему не удалось обнаружить ничего интересного, кроме кораблей сопровождения, окружавших флагман со всех сторон. В море вышел весь флот. Линкоры, крейсера, авианосцы, эсминцы и даже транспортные корабли, под завязку набитые морскими пехотинцами. Всему личному составу было объявлено, что предстоят большие маневры, но эта маленькая военная хитрость не обманула даже корабельных котов. Маневры… Как бы не так!