Туристы слушали гида, раскрыв рты от изумления.
— Интересно, почему они не устроили забастовку во время строительства стены? — задумчиво пробормотал Мишель Карбонно, но Иржи Елинек ткнул его локтем в бок — помалкивай.
— Здесь нельзя фотографировать, — поспешил сообщить гид, когда один из европейцев потянулся за фотоаппаратом. — Не положено. Военная зона.
И как бы в подтверждение своих слов посмотрел на восток.
Вообще-то все выглядело достаточно благопристойно и цивилизованно. Направо и налево за обе линии горизонта убегал бетонный забор высотой метров в десять, увенчанный несколькими рядами живописно закрученной колючей проволоки. Но иностранным гостям удалось увидеть место, где Иркутская Стена была разорвана пополам. Двойной шлагбаум. Две бетонные будки. С этой стороны на флагштоках повисли красный флаг СССР и полосатое знамя Германского Демократического Рейха, немного напоминающее собой рабочий стол чертежника, а с той — штандарты непризнанной Дальневосточной Республики и США. Стороны выставили всего по одному часовому — дабы показать свои добрые намерения. Хотя любому разумному человеку было ясно, что где-то неподалеку (например, вон в том бункере на вершине холма) скрывается подкрепление на случай очередного конфликта.
На советской стороне неподвижно замер пограничник в парадном зеленом мундире пограничных войск КГБ, крепко сжимающий новенький «Штурмгевер-47». Дальневосточный часовой не был настолько стеснен в своих действиях — он прогуливался вдоль шлагбаума взад-вперед. Одет он был скромнее, в темно-синюю парадную форму ДВА; на ремне покачивался видавший виды АК-16.
Строго говоря, часовых было по двое с каждой стороны. На советской стороне маячил немецкий обер-лейтенант в форме крипо. В настоящее время он делал вид, что рассматривает девушек из числа туристов. На дальневосточной время от времени появлялся и снова исчезал в бетонной будке капитан американской морской пехоты. Нетрудно было понять, что эта граница (она же «временная демаркационная линия») разделяет не только русский народ, но и два мира, столь друг на друга не похожих. Здесь, на этой стороне неприступного рубежа, был мир социализма и народной демократии — а там, за Железным Занавесом, находился мир чистогана и наживы.
Мир, обычно именуемый «Западом».
Пусть и расположенный отсюда к востоку.
Рассказ четвертый
Три недели
Бывает все на свете хорошо. В чем дело, сразу не поймешь.
Нет, это не плагиат. Это цитата. Тем более, что в тот июньский день, когда началась вся эта история, мое настроение и впрямь было по меньшей мере великолепным.