Всё не так (Шварц, Мак Брелан) - страница 51

— Там же, где и Екатерина? — кивнул граф.

— Да, только я закончил не первый курс, а третий. И учусь не на филологическом факультете, а на компьютерном.

— Так вы, стало быть, будущий программист?

Оказалось, что Борис Глебович в программировании кое-что понимает — два года назад все делопроизводство в его рыботорговом хозяйстве было компьютеризовано, и сам он принял в этом процессе непосредственное участие. Правда, система у них оказалась на базе «Юникса», который я терпеть не могу, да и софт был написан в основном на «Си», который я знаю куда хуже, чем «Кобол» с «Паскалем». И все же тема для первого разговора получилась весьма интересной для обоих его участников — то есть как нельзя лучшей. Жаль только, немного скучала Катя — но зато ей наверняка был приятен тот факт, что знакомство бойфренда с дедом так хорошо начиналось.

А время шло, и разговор на компьютерную тему продолжался, и официант приносил все новые блюда (кстати, приготовленные отменно — спасибо поварятам), и все складывалось как нельзя лучше…

И тут пришел швейцар Пахом.

— Ваше сиятельство, — пробурчал он, — там адвокат Бронштейн принять просят.

— А что ему надо? — недовольно спросил Борис Глебович.

— Да говорят, у них проект нового договора с профсоюзом…

— Черт знает что! — раздраженно произнес граф. — Гони его прочь, Пахом. Скажи, у меня гость. Пусть явится завтра с утра.

В ответ Пахом кивнул и молча ушел, а Борис Глебович вздохнул и развел руками:

— Ну что за нахальство, в самом деле? Вечер уже на дворе, ужинают люди, а тут, извольте видеть, приходят в неурочный час и беспокоят… Какая наглость… Терпеть не могу эту публику.

— Кого, Борис Глебович? — спросил я. — Адвокатов?

По правде говоря, я адвокатов тоже недолюбливаю.

— Да нет, не адвокатов, — отрицательно покачал головой граф. — Жидов.

* * *

Я просто оцепенел. Обомлел. Офигел.

Нет, я не какой-нибудь национально озабоченный сионист. Я самый обыкновенный интернационалист советского разлива. Как и мои родители. Потому-то мы и не остались тогда в Израиле, а сразу же поехали оттуда в ДВР. И поселились не в Еврейской АО, а в дальневосточной русской столице.

И все же антисемитизма я не терплю. Я предпочту услышать слово «дурак», «козел», «негодяй», «мерзавец», «швайнхунд» или «шитхед», нежели слово «жид», пусть даже сказанное и не в мой лично адрес.

Вот почему в тот момент, последовавший за словами Бориса Глебовича, мне ужасно хотелось взять бокал с вином и выплеснуть ему в лицо. Или дать ему пощечину. Или послать его на три известные буквы. Или по крайней мере встать и молча уйти.