* * *
9:00
Минск
Белорусское республиканское управление КГБ
— Разрешите войти, товарищ полковник? — послышался голос из-за двери.
— Входите, майор, входите, — со вздохом ответил Николай Васильевич.
Хотя майор Борисов не приходился полковнику Грибусевичу ни другом, ни приятелем, ни даже сослуживцем (он работал не в восьмом отделе, а в пятом), Николай Васильевич всегда испытывал к нему приязнь и уважение. Собственно говоря, Борисова уважали все. Своим характером, манерами и даже внешностью он невольно напоминал полковника Стирлинга из фильма про семнадцать мгновений. Конечно же, Борисов, в отличие от Стирлинга-Исаева, не внедрялся в ФБР, не выкрадывал секреты из Белого Дома и не посылал шифровки Мюллеру. И все же интеллект, трудолюбие и аналитические способности майора не оставляли сомнений в том, что и он при случае мог бы совершить немало славных деяний во благо Отечества.
И все же на этот раз Николай Васильевич был приходу Борисова совсем не рад. Он знал, что разговор будет серьезным. То есть наверняка неприятным.
— Садитесь, — снова вздохнул Николай Васильевич. — Вы сказали по телефону, что у вас ко мне дело чрезвычайной важности?
— Да, товарищ полковник, — кивнул Борисов. — Дело у меня чрезвычайно важное. И, к сожалению, чрезвычайно неприятное.
У Николая Васильевича засосало под ложечкой.
— И… в чем же оно состоит?
— Это дело, — сказал Борисов, — касается одного из ваших подчиненных.
— Кого же именно? — поинтересовался Николай Васильевич, даже не пытаясь угадать.
— Дело касается Лукашевича.
— Простите, кого? — удивился Николай Васильевич.
— Лейтенанта Лукашевича. Из второго сектора.
— Ах, да!
Действительно, Николай Васильевич даже забыл о том, что у него есть такой подчиненный. Пожалуй, лейтенант Лукашевич был самым незаметным офицером не только в восьмом отделе, но и во всем управлении. Тише воды, ниже травы, особых примет нет… неудивительно, что эта фамилия могла запросто вылететь из головы.
— И в чем же… провинился лейтенант Лукашевич? — спросил Николай Васильевич.
— В том самом, — многозначительно ответил Борисов.
— В чем самом? — не понял Николай Васильевич.
— В шпионаже, — пояснил Борисов. — В шпионаже в пользу иностранной державы.
Николаю Васильевичу показалось, что кто-то огрел его обухом по голове. Действительно, такая новость могла огорошить кого угодно. Особенно если учесть, что в шпионаже обвинялся невзрачный и незаметный Лукашевич.
— А… это точно установлено? — с надеждой в голосе спросил Николай Васильевич. — Или только подозрения?
— Совершенно точно, — не оставил от надежды камня на камне Борисов. — Все данные тщательно проанализированы, и ошибки быть не может.