По мостам через великий Тигр нескончаемым потоком, подбадривая себя и соседей истеричным гудением клаксонов, текли сотни машин, по Тигру уже плыли баржи, на улицах открылись лавки и магазины. День еще не утвердился в своих правах, Солнце только вставало, одаряя город своими первыми лучами за сегодняшний день. Если бы не эти, вынимающие душу гудки — здесь сигналили по делу и без — было бы тихо…
Несколько лодочников терпеливо ждали у пристани. Вместо лодок у них были обычные для этих мест келеки — этакие плоты, деревянный каркас и сто-сто пятьдесят наполненных воздухом мехов, поддерживаемых всю эту конструкцию на плаву. Поверх каркаса был устроен пол, а на полу — прикреплены скамейки для сидения. Этот плот не изменился за сотни лет, такими или почти такими плотами пользовались еще при Навуходоносоре, и единственным напоминанием о том что на дворе двадцать первый век было то, что теперь плотогон управлял сией конструкцией посредством мотора на вертлюге — на длинном стальном валу был укреплен винт и поворачивая вал с винтом то в одну сторону, то в другую плотогон добивался того, что плот плыл туда, куда надо.
К нашему появлению плотогоны отнеслись весьма безучастно. Тот, кто в восторженных тонах расписывает деловые качества и умение торговаться арабов — не видел ни русских ни евреев.
— Аль-джазира — сказал я, продемонстрировав катеньку[106]
Один из плотогонов приглашающее махнул рукой.
Путешествие было недолгим — примерно полтора километра, плотогон ловко правил лодкой, насвистывая какую-то местную популярную мелодию. Судя по тем взглядам, которые он бросал на чемоданчик из дорогих пород дерева, который я держал в руках, араб обо всем догадался. Но ничего, никаких эмоций по этому он не проявил. Арабы вообще к этому относятся философски, а культура поединков, что рукопашных, что с оружием у них просто отсутствует. У арабов никогда не было стилей рукопашного боя, сжатый для нанесения удара кулак был чужд арабской культуре. Когда то давно, когда только организовывали гимназии, и арабские пацаны сидели в одних классных комнатах с русскими — с этим возникали проблемы. Русские пацаны с детства привыкали мутузить друг друга, и мутузили почем зря, несмотря на наказания. Мутузили они и своих арабских одноклассников — в те времена было за что. А арабы не знали, как ответить. Потом конечно выровнялись — и арабы драться научились, и русские пацаны поняли, что мутузить безответного — нехорошо, не по-пацански. Да и поутихло с тех времен.
Верней, мы думаем что поутихло…
Нас уже ждали. Всего трое — Голицин, невысокий человек в гражданском, судя по всему доктор и еще один казак, из нижних чинов. Между прочим, это было унижение — значит никто из равных ему, никто из аристократов не согласился быть секундантом князя Голицына, представителя одного из лучших родов России.