А вальс все звучал и звучал. И офицер с красной повязкой, и два солдата комендантского патруля тоже слушали. Офицер - хмуро, солдаты удивленно.
- Вот мы с тобой и солдаты, - сказал Сережа.
А морячок продолжал играть. И длинный чуб его полоскался по клавишам. Потом он вдруг опустил руки. Они соскользнули вниз и повисли. А голова ткнулась в клавиши, и рояль издал странный грустный звук. Все молчали. И тогда к морячку подошел офицер с красной повязкой на рукаве, и козырнул, и что-то сказал. Вдруг все, кто был ближе, закричали на офицера.
- Что же это, братишки... - сказал морячок, - а если мою мамашу фрицы сожгли?
- Сидит здесь в тылу, - сказал Сережа, - пошел бы туда, знал бы, как с повязкой ходить...
- И чего он привязался? - сказала какая-то женщина.
И тогда я побежал туда и крикнул офицеру:
- Ты, штабная крыса, нечего к людям приставать!
Офицер не слышал меня. А один из патрульных солдат сказал мне устало:
- Иди-ка, парнишка, домой.
...Фронтовые сумерки лезут в окна. Света мы не зажигаем.
- Когда я в кавалерии служил, - говорит Шонгин, - мы, бывало, с марша придем, коней накормим и давай кулеш варить.
- А старшина сегодня опять сахару недодал, - говорит Коля.
- Стала мне теперь жена по ночам сниться, - говорит Сашка Золотарев, не видать нам, ребята, увольнительных.
- Когда я учился в восьмом классе,- говорю я,- у нас учитель по математике был очень смешной. Только отвернется, а мы подсказываем, а он за это двойку, да все не тому...
Мы отправляемся на базу армии за минометами. Мы - это младший лейтенант Карпов, старшина, Сашка Золотарев и я. Карпов забирается к водителю в кабину, мы трое устраиваемся в кузове старенькой нашей полуторки.
И машина идет. Надоело это глупое сидение в населенном пункте. Лучше ехать. И все надоело. Мы улыбаемся с Сашкой и подмигиваем друг другу.
Старшина устроился возле самой кабины на мягком сиденье из пустых американских мешков. К кабине прислонился, руки сложил на животе, ноги короткие вытянул и прикрыл глаза.
- Едем, ежики, - говорит он, - смотрите не вывалитесь, пока я вздремну.
Едем.
Может быть, Нину где-нибудь встречу. "Газик" идет легко, потому что подморозило. Он торопится с холма на холм. А впереди - тоже холмы. А за ними - другие. Нам ехать-то всего сорок километров. Это такой пустяк. Посмотрю, как там в глубоком тылу поживают.
Дорога не пуста. Машины, машины... Танки идут. Пехота идет. Все - к передовой.
- А под Москвой сибиряки немцев причесали, - говорит Сашка. - Если бы не они, кто знает, как вышло бы.
- Сибиряки все одного роста, - говорю я, - метр восемьдесят. Специально подобраны.