— Отныне он Синклер, — процедил Рамзи, — и клялся мне в верности, не так ли?
— Как и все Макферсоны, — подтвердил Брисбейн.
— Макферсоны верны тебе, лэрд, — изрек Отис, — но раз уж мы заговорили на эту тему, скажу, что с нами обращаются как с отребьем, особенно с воинами. Твой командир Гидеон и его приспешники Энтони и Фодрон беспрестанно издеваются и высмеивают каждый их шаг. К тому же Макферсонов до сих пор не обучают как полагается, и если положение не изменится, и как можно скорее, жди мятежа.
Рамзи ничем не показал своего отношения к столь пламенной речи, но один лишь Бродик заметил, как разъярен друг.
— Предлагаешь, чтобы Рамзи нянчился и всячески баловал твоих Макферсонов? — вмешался он.
— Вовсе нет, — покачал головой Отис. — Просто хочу, чтобы они получили справедливую возможность показать, на что способны.
— Завтра я сам займусь их обучением. А когда вернется Гидеон, поговорю с ним. Доволен? — заключил Рамзи.
— Да, спасибо, — облегченно улыбнулся Отис. Брисбейн, со своей стороны, немедленно поспешил ублажить лэрда:
— С твоего разрешения, я прямо с утра отправлюсь к сестре леди Джиллиан и постараюсь втолковать ей, что леди Джиллиан всего лишь хотела увидеться с родным человеком.
Он многозначительно взглянул в сторону девушки.
— Именно этого я и добиваюсь, — заверила она.
— Брисбейн, — предупредил Бродик, — постарайся, чтобы во время разговора мужа Кристен не было в комнате. Похоже, он принимает решения за нее.
— Почему ты так считаешь? — прошептала Джиллиан.
— Я бы на его месте поступил так же.
— Но почему? — недоумевала она.
— Он пытается защитить жену. Брисбейн задумчиво потер подбородок.
— Теперь, по зрелом размышлении, я склонен согласиться с лэрдом Бьюкененом. Думаю, она его побаивается.
Джиллиан поняла, что они, вероятно, правы, и на душе стало полегче. Она, как утопающая за соломинку, ухватилась за мысль, что это не Кристен отвергает ее. Джиллиан не винила мужа сестры, так как тот по-своему был прав. Но девушка всей душой верила, что стоит ей несколько минут провести с Кристен, и она развеет все страхи сестры.
— Тебе придется немного потерпеть, — развел руками Бродик.
— У меня нет на это времени.
Бродик поцеловал ее в лоб и прошептал:
— Не хочу, чтобы ты сегодня волновалась. Выброси эти мысли из головы, хотя бы ненадолго. Сегодня самая счастливая ночь в нашей жизни.
— Но почему? Что произойдет?
Ее лицо было доверчиво поднято, и Бродик просто не смог устоять перед искушением поцеловать теплые медовые губы. Вовремя вспомнив, что они не одни, он разжал руки, хотя это непомерное усилие едва не стоило ему жизни. Бродик отступил, но досада и раздражение, владевшие им, были поистине ощутимы. Он не привык ни в чем себе отказывать, и хотя оставалось всего лишь несколько часов до того блаженного момента, когда он сделает ее своей, ждать не было сил.