Этот вечер напомнил Эйле праздник Почитания Матери, когда, почитая Ее, люди обычно делили посланные Ею Дары Радости. И нынче вечером Она, видимо, останется довольна оказанным Ей почтением. «Зеландонии не слишком отличаются от Мамутои, – подумала Эйла, – или от Шарамудои, или от Лосадунаи, а с Ланзадонии они даже говорят на одном языке».
Несколько мужчин пытались уговорить красивую чужеземку порадовать Великую Мать, разделив с ними Ее Дары. Эйла с удовольствием внимала их пылким речам, но дала понять, что все ее радости связаны с Джондаларом.
У него были смешанные чувства по поводу вызванного ею всеобщего интереса. Ему понравилось, что его соплеменники так хорошо приняли ее, и он гордился тем, что так много мужчин восхищались приведенной им женщиной, но ему хотелось, чтобы они не столь откровенно стремились увлечь ее на спальные меха – особенно старался незнакомец по имени Чарезал, – и Джондалар обрадовался, увидев, что она не проявила никакого желания уйти с кем-то из них.
Зеландонии не одобряли ревность такого рода. Она могла привести к разладу, ссоре и даже к драке, а, живя в тесном общении, они превыше всего ставили гармоничное сосуществование и сотрудничество. Значительную часть года здешние места мало чем отличались от морозной пустыни, и в таком положении взаимопомощь становилась существенной для выживания. Большинством своих обычаев и ритуалов Зеландонии стремились поддерживать доброжелательность и препятствовать возникновению любого разлада, подобного ревности, пресекали все, что могло бы разрушить дружелюбные отношения.
Джондалар понимал, что ему будет трудно скрыть ревность, если Эйла окажет предпочтение кому-то из его соплеменников. Ему не хотелось делить ее ни с кем. Возможно, через много лет их совместной жизни бытовая привычка случайно откроет путь к поиску новых ощущений, но это будет уже совсем другое дело, хотя в глубине души он сомневался, захочется ли ему когда-либо вообще делить ее с кем-то.
В одной компании начали петь и танцевать, и Эйле захотелось подойти к ней поближе, но ей никак не удавалось выйти из толпы желающих побеседовать с ней. А один мужчина, который весь вечер робко топтался поодаль, теперь, видимо, набрался решимости заговорить с ней. Эйле уже раньше показалось, что она заметила какого-то необычного на вид мужчину, но ей не давали хорошенько рассмотреть его, постоянно отвлекая вопросами или замечаниями.
И сейчас она заметила человека, протягивающего ей очередную чашку березовицы. Этот напиток напоминал бражку Талута, только позабористее. У нее уже слегка кружилась голова, и она решила, что пора остановиться. Эйла знала, какое воздействие оказывают на нее подобные сброженные напитки, и ей не хотелось становиться излишне «дружелюбной» в первый день встречи с племенем Джондалара.