У этого человека была короткая стрижка, седые волосы торчали, как иглы у ежа, и таким же колючим был взгляд его серых глаз. Он стал задавать мне вопросы, и не все мои ответы, судя по всему, его удовлетворяли. Он иногда ловил меня на мелких неточностях, и по его вопросам я понял, что он уже успел побеседовать едва ли не со всеми членами нашей съемочной группы. Теперь он сопоставлял факты, но картина, видимо, еще не была полной. Наверное, нас развели по разным комнатам и устроили нам блиц-допросы в надежде быстро, наскоком, выяснить подоплеку происшедшего и вычислить затаившегося среди нас убийцу, но ничего не получилось, потому-то мой собеседник выглядел уставшим и несколько удрученным.
— Сейчас вас допросят под протокол, — сказал он мне. — Мы задерживаем вас до выяснения вашей личности.
— Я назвал себя.
— Мы должны проверить. У вас ведь нет при себе документов.
В самсоновский кабинет вошел невысокий полный человек.
— Что у тебя, Жора? — спросил у него мой собеседник.
— Смерть, безусловно, насильственная. Подробности я тебе скажу завтра, после вскрытая. Но умер он от удара в висок твердым предметом с заостренным концом, тут нет никаких сомнений. С такими травмами не живут, ты уж мне поверь.
— Что значит «с заостренным концом»? Это отвертка? Или напильник?
— Нет.
Толстячок набросал на чистом листе бумаги небрежный эскиз: цилиндрической формы предмет, на одном из оснований которого, в центральной части, — небольшой конусообразный выступ.
— Что же это может быть?
— Не знаю, — пожал плечами толстячок. — Но след очень отчетливый, так что за детали я ручаюсь. Если бы не этот вот выступ, я бы сказал, что его ударили модотком. Но молотков с таким вот конусом я в жизни не видел.
— Найдем. У него в гараже целые залежи инструментов.
После этого мною занялся мой вихрастый лейтенант. Я слово в слово повторил то, что рассказывая ему каких-либо полчаса назад, но теперь я отвечал, будучи предупрежденным об ответственности за дачу ложных показаний. Я не боялся, но старался тщательно подбирать слова.
Солнце за окном уже исчезло. Из-за того, что в комнате, где мы беседовали, был зажжен свет, казалось, что наступила ночь — так черно было оконное стекло. Иногда тьма разрывалась светом от отъезжающего автомобиля, но это длилось очень недолго, и снова за окном наступала ночь.
Примерно в половине второго ночи меня вывели из дома, чтобы доставить в Москву. К своему удивлению, я увидел Загорского.
— И у вас не оказалось с собой документов? — понимающе сказал я.
— У меня с собой паспорт.
— Почему же вы здесь?