— Он… он мое прошлое, Джек. Далекое-далекое прошлое. И…
— Я отец ее сына, — прервал мою сбивавшуюся речь Палач.
Гаррет издал какой-то непонятный звук, тут же привлекший мое внимание. Я посмотрела на него. В глазах его было… Сожаление, раскаяние? Он явно что-то пытался сказать мне взглядом, но тут Люциан шагнул между нами, и Гаррет отшатнулся от Палача.
Торжества я не ощутила, хотя вроде бы была должна. Люциан только что дал понять своему ближайшему сподвижнику, что может означать любое его поползновение, любой взгляд и даже мысль в отношении меня. Мать ребенка Главы Арки — это означает, что я вне чьей-либо компетенции, кроме самого Палача. Точка. Какие бы преступления я ни совершила. Это вопрос личного характера. Люциан меня защищал. Вопрос: зачем и от чего?
— Сына? У тебя есть ребенок? — Джек уже, кажется, дошел до того состояния, когда перестаешь чему-то удивляться, когда в тебе остается только лишь обыкновенное любопытство.
— Да. Есть. Только я его никогда не видела. У меня его забрали, как только он родился, — я подошла к Джеку и опустилась рядом с ним на колени. — Джек, послушай. Это было давно. Очень давно. Много столетий назад. И в данный момент значения не имеет.
— Нет, имеет, — рука мужа поднялась и опустилась на мою голову, пригибая ее к своим коленям. Я обняла его за талию. А Джек продолжал, обращаясь уже к Палачу. — Послушайте, как вас там. Я не понимаю, чего вы от нас хотите. И главное, я не понимаю, зачем вы сейчас вытащили наружу ваше прошлое. Вы — отец ее ребенка. И вы же, по вашим же словам, ее убили. Жестокость вашей организации общеизвестна. Ваша собственная жестокость известна нам с женой тоже. Но… как вы могли?
Голос Джека сорвался на крик. Рука же его продолжала меня гладить, успокаивая. Мой бедный Джек. Он меня любил, несмотря на все наши ошибки, и даже несмотря на то, что он хотел использовать меня, он всё равно меня любил.
— Он не знал, кто я такая, Джек, — я подняла голову и взглянула ему в глаза. — Он меня не узнал.
— А если бы узнал? Думаешь, он бы тебя не убил?
Если честно, я не знала ответа на этот вопрос. Вероятность моей смерти была пятьдесят на пятьдесят. И я промолчала.
— И когда он узнал? Когда ты ему сказала?
— Перед смертью, — призналась я тихо.
Джек рассмеялся.
— Умница! Отличная месть, Гвин.
— Ее зовут Мирослава Килби. Леди Мирослава Килби, — с ехидством сообщил Джеку Люциан.
— Княгиня Мирослава, — поправила я его, поднимаясь.
— О да, ваша светлость, простите, запамятовал. Вдова моего дорогого друга. Князя.
Я дернулась. Вдова? Князь мертв? Бессмертный, вечный Князь мертв?