Уверив себя, что это всего лишь расшатанные нервы, Мэдди отвернулась и снова подперла ладонью подбородок. «Один небольшой поворот в судьбе, — снова подумала она. — Всего одну крупицу счастья».
Случись в ее жизни поворот, она, не колеблясь, воспользовалась бы им, не то, что другие обитатели Марэ. Она должна верить, что придет тот день, когда она покинет это место. Они с Коррин и Беа часто мечтали, как уплывут куда-нибудь — может быть, даже в Америку. Мэдди открыла бы магазин готового платья, например в Бостоне, а Коррин шила бы одежду по ее эскизам. Когда они впервые пришли к этой идее, у Беа вытянулось лицо.
— А я что буду делать?
— Будешь работать моделью, конечно, — ответила Мэдди, а Коррин энергично закивала.
— Не может же магазин готового платья существовать без модели.
Синие глаза Беа засияли.
— Я так здорово выгляжу, когда замираю на месте. О, Мэдди, ты не поверишь, как долго я могу не двигаться.
Мэдди даже сейчас усмехнулась, вспомнив это.
Будто в ответ на молитвы Мэдди, в таверну вошла шеренгой большая компания английских туристов. Их перехватила Берта, но потом появилась группа богатых студентов Парижского университета. «Мои, все мои», — подумала Мэдди, с приветливой улыбкой устремляясь к ним. Вскоре помещение заполнила деловая публика, мелкобуржуазные предприниматели типа владельцев магазинов и местная богема. Последних она избегала, особенно тех, кто курил дешевые глиняные трубки и носил пальто с потертыми локтями.
Ей перепадали небольшие чаевые; в итоге она заработала больше, чем когда-либо, и ухитрилась съесть два лимона и, по крайней мере, полдюжины вишен, украденных со стойки бара. Когда она попыталась довести число вишен до дюжины, хозяин таверны заметил и больно ударил тонкой тростью по пальцам.
Прикусив щеку, Мэдди затрясла рукой и снова почувствовала, что за ней наблюдают.
К счастью, она все еще могла держать поднос и на протяжении следующих более чем двух часов разнесла бесчисленное множество больших кружек эля, бокалов пунша и матовых бутылок абсента. Берта толкала ее каждый раз, когда они встречались у стойки, но Мэдди ухитрялась удерживать тяжелый поднос. Она сохраняла подвижность, несмотря на то, что ее сапожки были на два размера меньше, чем следовало бы.
И все же при каждом повороте она ощущала тревожное покалывание в области шеи.
Когда Сигаретка распродала свой товар, Мэдди, ощутив прилив щедрости из-за удачного заработка, дала ей пятнадцать су, чтобы та могла откупиться от стервятниц на улице. Ловко забросив лоток за спину, девчонка бросилась ей на шею, крепко обняла и убежала, размахивая косичками.