В последний свой отдых перед выходом мне ярко и очень четко вспомнилась Свента. Остро захотелось узнать, как она там, и что с ней. Надеюсь, она благополучно разрешилась от бремени. Тем более, я перед отъездом просил целительницу присмотреть за моей женой. Та обещала, а обещания свои она выполняла всегда. Терзало и любопытство — действительно у меня дочка, как предсказывала целительница, или все-таки парень? Кто бы ни родился — я уже заранее любил этого ребенка. Но любопытно же. Вдруг, как разряд молнии, я увидел нить связи, пронзившую скалы в направлении почти противоположном моему выходу. Не раздумывая, я скользнул по этой нити и… оказался в нашей спальне перед задремавшей женой. В спальне стояла детская кроватка и Свента сидела перед ней, положив на край барьера руки и опустив на них голову. Почти интуитивно я скопировал внешний магический каркас своего тела и увидел в зеркале полупрозрачный фантом, похожий на меня. Я провел рукой по волосам жены и тихо сказал — энергию этот фантом пил из меня как вампир, а ресурсов и так почти нет.
— Свента. Солано моя!
Девушка встрепенулась, подняла голову, пристально посмотрела на меня своими колдовскими, любимыми, изумрудными глазищами, и… тихо заплакала.
— Филик. Родной. Ты пришел меня навестить? — и вдруг вскричала: — Как ты смел погибнуть?! Как посмел оставить меня одну?!
Столько тоски и горечи было в этом вскрике, что у моего тела в пещере перехватило дыхание и защемило сердце. Однако энергия утекала как в прорву и надо было поспешить.
— У меня мало времени. Сил на разговоры почти не осталось. Я сейчас пробираюсь по проходам внутри Грассерских гор. Куда выйду не знаю. Я хотел сказать, что живой и люблю тебя. Я обязательно выберусь из этих клятых гор. Верь мне.
— Но как же… твой призрак… у живых не бывает… — с отчаянной надеждой на чудо быстро заговорила девушка.
— Это не призрак — это проявление моих способностей целителя. Я живой. И… отставить слезы! Моя Свента храбрая девушка! — рыкнул я и внезапно спросил, чтобы переключить внимание на приятные моменты, — Скажи только, как дочку назвали?
— Таллиана, — растеряно и нежно улыбнувшись, сказала жена. — А откуда…
Тут я почувствовал страшную слабость и отключился.
Последний переход показался мне самым трудным. Я плелся как столетний старец, обремененный кучей болезней, задыхаясь, держась за стену и шаркая ногами. Где-то потерял свою сумку, наплевал на лохмотья, едва покрывающие мое тело, перестал исцелять мелкие раны и порезы, стремился только вперед. К свободе и свету. Зато, когда достиг выхода, небольшой дыры, прикрытой кустарником, вылез и долго стоял, вцепившись, как в якорь спасения, в этот кустарник. Я дышал полной грудью, упиваясь чистым горным воздухом, и подставив лицо лучам Солано. Снова видеть мир обычным зрением было удивительно интересно и… непривычно. Некоторое время пришлось перестраиваться, постепенно переходя с магического. Еще одна проблема тут же напомнила о себе. Срочно поесть было для меня жизненно необходимо. Измученный голодом организм способен иногда порождать довольно умные мысли. Я вспомнил, как неоднократно мне приходилось передавать вещества прямо через кожу от себя в организм больного. А если попробовать наоборот? Я с гастрономическим интересом посмотрел на свою подпорку, сконцентрировался, продумал, как все реализовать и… ручеек органики с вкраплениями минералов уверенно потек в меня. К сожалению, слишком многое не годилось для усвоения, срочного во всяком случае. Древесину, например, усваивать без преобразования было невозможно. А эта процедура довольно энергоемка — потратить можно больше, чем приобрести. В общем, когда я закончил, кустарник остался. В виде голых сухих палок без листьев и коры. Мне немного полегчало, но все равно для восстановления этого было очень мало.